экология и права человека
Содержание и поиск
Последний выпуск
Предыдущий выпуск
|
Союз "За химическую Безопасность" экология и права человека |
Об издании Содержание и поиск Последний выпуск Предыдущий выпуск |
журнал Индекс
|
| Выпуск 347, 18 апреля 2001 |
Право на честные законы
КАЗАХСТАН: БАЙКОНУР, ЭКО-ЗАКОНЫ, РЕАЛИИ
ВРЕДНЕЕ БАЙКОНУРА
Более 40 лет космодром Байконур негативно воздействует на природу и
население Казахстана, России, других стран Северного полушария планеты.
С развалом СССР и активизацией экологических сил, данные о воздействиях
и последствиях стали достоянием нашей и мировой общественности, открыто
обсуждаются в средствах массовой информации, изучаются независимыми
специалистами, а наши страны обзавелись законами, преследующими сокрытие,
искажение и засекречивание экологической информации в административном и
уголовном порядке.
Стоило только начать учитывать экологический, социальный и иной вред,
как на месте ракетно-космического ангела появился монстр, вооруженный
современной ракетно-космической техникой, систематически и безнаказанно
совершающий операции эко-геноцида. Букет отрицательных воздействий
ракетно-космической техники на биосферу (с человеком) уникален: это
химическое загрязнение всех сред и компонентов планеты, физические
воздействия, механическое загрязнение и воздействия на синоптические
процессы, метеопатологии у живых организмов, воздействия на генофонд
биоты, озоновые дыры и т.д. т.п. Этот вред можно назвать "техническим",
хотя сама по себе техника не вредна и не полезна (как и природа). Весь
вред - от человека и для человека.
В технику встраивается защита от дурака, обслуживающий персонал
связан регламентами, профессионально обучен, обладает опытом и рискует
прежде всего собой, а потому наиболее вредоустойчив и наименее вреден
для общества. В таких образованиях, как космодром, собственный вред
продуцируется в пропорциях вездесущей и неизбежной аварийности (отказов),
о нем можно рассуждать, его можно рассчитывать. Стартовавшие ракеты
производят известные в целом воздействия, результаты которых также можно
рассчитывать и прогнозировать.
Серьезнее этого вреда вред, связанный с угрозами информационной,
экологической и общей национальной безопасности, носителем которого
является тот человеческий мусор, который прибивается к любому солидному
бизнесу с разных иерархических этажей общества. В его составе бывает
немало элементов, далеких от экологии, ракет, космоса; им нет дела до
судеб космодрома, природы, населения, хозяйства, но они обладают твердой
душой и полны решимости подкормиться, удовлетворить свои комплексы и
амбиции, уклониться от исполнения служебного и гражданского долга и т.д.
То, что они производят, содержит дезинформацию и явные или скрытые
свойства провоцировать и разжигать конфликты в обществе. За примерами
далеко ходить не надо и мы сошлемся на два-три из них. Людей, особенно
тех, что живут под прессом космодрома, давно раздражают восторженные
культовые мифы про достижения ракетно-космической отрасли. Им нужна
правдивая, полная информация о происходящем с ними, им нужно здоровое
потомство, незагрязненные ракетным топливом земли, чистый воздух,
безопасные вода и пища.
Последние пять лет мы безуспешно пытались склонить уполномоченные
ведомства республики к объективному, беспристрастному, всестороннему
взвешиванию плюсов и минусов деятельности российского военно-космического
комплекса в Казахстане и Байконура в частности, хотя бы в рамках
классического технико-экономического доклада, какие делают в гражданских
отраслях. Все согласились с необходимостью выполнения такой работы,
потому что невозможно грамотно управлять объектом, не имея представления
о результатах принятия того или иного решения. Однако финансировать ее
не стали, то под предлогом отсутствия у нас "конкурентной среды", то
ссылаясь на отсутствие средств.
Как выяснилось в декабре 2000 г., когда правительство предложило
парламенту законопроект об амнистии, легализации неправедных ("воровских",
как их назвал депутат В.Макалкин) капиталов, денег всегда было достаточно.
Правительство говорит о сотнях миллионов долларов, а вообще за годы
суверенитета у народа было отнято, вероятно, 100-150 млрд. долларов. В
легализуемых капиталах должны присутствовать и деньги от экологических
платежей (косвенных налогов), о которых мы еще поговорим. Есть они и
сегодня.
Как бы то ни было, но сейчас никто в стране не сможет аргументированно,
не лукавя и не секретничая сказать, нужен нам космодром или его надо
немедленно закрыть. Российские специалисты в 1991-1992 гг. исследовали
шесть районов падения отделяемых частей (ступеней) ракет-носителей (РН) на
территориях Жездинского и Улытауского районов Жезказганской области
(теперь это Улытауский район Карагандинской области) в эпицентре вредных
воздействий космодрома и нашли ситуации, которые по экологическим
критериям соответствуют экологическому кризису и бедствию. Наши работы
1992-1994 гг. с учетом других факторов квалифицировали область как зону
экологического бедствия с особо тяжелыми условиями в названных районах и
Минэкологии признало это явление. Получив информацию, люди на местах
стали понимать откуда падежи скота и диких животных, ряд болезней, что
они едят и пьют, чем дышат и т.д. Администрации районов и области
требовали от правительства и президента решить вопрос о статусе
нарушаемых территорий, начать выплаты компенсаций за ущербы, но
безрезультатно. Скоро подрастут и войдут в большую жизнь выжившие
первоклашки 1994 года, изучавшие в школе аспекты вреда космодрома, и в
полной мере его получавшие; может быть им доведется принять верные
решения по космодрому, которых не добились их родители и земляки, уж
они-то лучше всех должны знать, что вреднее вреда Байконура.
А жизнь шла, своим чередом падали ступени и аварийные ракеты, на
время возбуждавшие местное население и власти, и вот в 1999 году
статистика сделала свой неотвратимый шаг - летом и осенью случились
аварии тяжелой и самой вредной ракеты "Протон". Это вызвало обостренную
реакцию общества и легкую истерику властей, завершившуюся договоренностями
с россиянами о необходимости считаться с наносимым нам уроном от запусков
ракет и согласием арендатора поделиться некоторой долей получаемых им
коммерческих средств на решение проблем экологии и здравоохранения.
О технико-экономическом докладе, конечно, не вспомнили, зато первый
вице-премьер республики распорядился разработать рекомендации по
комплексной оценке ущерба от запусков ракет с космодрома. Граничные
условия для оценки ущерба поставлены в российско-казахстанских
актах, к которым мы обратимся.
* Соглашение между Казахстаном и Россией об основных принципах и
условиях использования космодрома (март 1994 г.) определило арендную
плату в $ 115 млн. При его подготовке мы рекомендовали учесть ущерб
экосистемам страны - более $ 2 трлн., а Аэрокосмическое агентство по
имущественным и другим позициям - более $ 1 млрд.
* Договор аренды комплекса Байконур между правительствами Казахстана
и России (декабрь 1994 г.) ратифицирован Сторонами и имеет приоритет
перед законами республики. Другие положения, представляющие интерес,
сводятся к следующему. Арендатор освобожден от всяких иных (сверх
арендной платы) платежей, налогов и сборов. Но он обязался нести
ответственность в соответствии с "Конвенцией о международной
ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами" (август
1972 г.), которая определяет "ущерб" как лишение жизни, телесное
повреждение или иное повреждение имущества государств, физических и
юридических лиц и международных межправительственных организаций,
"запуск" включает попытку запуска, а "космический объект" включает
составные его части, средство доставки и его части. Арендатор обязался
использовать и содержать арендуемые объекты с учетом требований
экологической безопасности, правил природопользования и охраны
окружающей среды.
* Соглашением между правительствами России и Казахстана по экологии
и природопользованию на территории комплекса Байконур в условиях
аренды (октябрь 1997 г.) установлено, что все физические и юридические
лица на территории комплекса (на арендованных землях) должны
руководствоваться в вопросах охраны окружающей природной среды "нормами
природоохранного законодательства Республики Казахстан, действующего на
момент заключения Договора аренды", то есть на декабрь 1994 года, а по
неохваченным тогда вопросам - законодательством России по согласованию
с Минэкологии республики (сейчас уже бывшим).
Теперь мы обратимся к казахстанскому законодательству в области
"экологии", действовавшему до 1995 года. Прежде всего надо сказать, что
многие годы до и после развала СССР казахстанские документы
изготавливались в виде кальки с союзных и российских первоисточников,
и называлось это "адаптацией" документов. В результате появился
суверенный закон "Об охране окружающей природной среды в Казахской ССР"
(1991 г.) с рядом неустраненных дефектов и передержек.
Вошел в него и невразумительный продукт налоговых экспериментов
Госкомприроды СССР (1990 г.) в виде системы платежей за специальное
природопользование. Составители закона, в комментариях к нему,
непреминули подчеркнуть несовершенство этого "экологического механизма",
но практические шаги по его пересмотру были сделаны только в 2000 году
со ссылками уже на второй закон "Об охране окружающей среды" (1997 г.),
в котором сохранен тот же "механизм", но исправлено текстовое
сопровождение и исключены некоторые дезинформирующие записи. В частности,
была исключена эпатажная запись о том, что плата за выбросы (сбросы)
загрязняющих веществ является формой компенсации ущерба от загрязнения
окружающей природной среды (ОПС).
Хороша же компенсация, возложенная на страдающие от загрязнения,
но слишком инертное в отношении защиты своих прав, население. За одной
системной ошибкой всегда тянется хвост других, еще более одиозных, о чем
мы скажем ниже. Предмет "ущерба" в обоих законах рассматривается в рамках
"вреда", который выявляется и возмещается в соответствии с гражданским
законодательством, общая часть которого практически не изменилась до сих
пор. Речь идет о вреде природной среде, здоровью и имуществу граждан,
юридическим лицам, хозяйству загрязнением, порчей, уничтожением,
повреждением, нерациональным природопользованием и т.п. При этом вред
определяется по утвержденным таксам и методикам исчисления размера
ущерба, а в их отсутствие - по фактическим затратам на восстановление
исходного состояния с учетом убытков. Компенсируется вред по искам и
претензиям причинителем вреда.
Как видно, закон 1991 г. (и 1997 г.) четко разделяет и не смешивает
платежи и вред (ущерб). Однако, в недрах "экологического ведомства"
буквально восприняли намек (впоследствии, как сказано, исключенный из
закона) и совершили подмену тезиса, в результате которой платежи за
загрязнения стали тождественными ущербу, и освятили ее методикой 1994
года, которую помнят до сих пор. Те, кому все равно, и те, кто верит,
а не читает законы, применяют платежи-ущербы в оценках воздействия на
окружающую среду, в "экологических" районированиях и т.п.
Не избежали этого поветрия и расчетчики ущербов от аварий РН
"Протон" в 1999 г. Дошло до того, что эту подмену ортодоксы рекомендуют
в качестве панацеи и для космодрома Байконур в целом, игнорируя и закон
и прямое указание Договора аренды 1994 года. Чтобы было более понятно,
что это за платежи и кому они вредны, скажем так. Система платежей за
специальное природопользование включает: 1 - плату за пользование
природными ресурсами в пределах установленных лимитов, 2 - плату за
охрану и воспроизводство природных ресурсов, 3 - плату за загрязнение
ОПС.
Первое неприятное свойство этих плат в том, что они включаются в
себестоимость продукции (и услуг) предприятий и в виде косвенных
налогов перекладываются на плечи населения, а основная их тяжесть,
как известно, ложится на малоимущие слои, которых сегодня до 80 %
числа жителей республики. Вот такая экология с человеческим лицом:
* Плата 1 - ее нормативы должны были устанавливаться на основе
кадастровых оценок или на договорной основе. Страна в экосистемном
плане не изучена, ресурсы, как одно из полезностных свойств экосистем,
не изучены, а что касается нашей договорной системы, то даже депутаты
парламента жалуются на ее засекреченность. Это поле для злоупотребления
бюджетными (то есть народными) деньгами, и закон о легализации их может
покрыть.
* Плата 2 - трактуется как форма возмещения бюджетных (то есть народных)
средств (см. выше) и затрат на рекультивационные, геологоразведочные и
другие работы за счет народа.
* Плата 3 - за выбросы и сбросы: в пределах установленных лимитов
(косвенные налоги) и штрафа из прибыли предприятий за сверхлимитные
выбросы, сбросы. Эта плата определяется умножением некоей удельной
стоимости единицы приведенной массы "загрязняющих" веществ, скажем, из
трубы ТЭЦ, на общую приведенную массу выброса из этой трубы. Удельная
стоимость (норматив платы) получается делением затрат, определенных в
областных схемах и "программах" охраны окружающей среды, на общую
областную приведенную массу выбросов.
Специалистам известна низкая достоверность показателей и почти
нулевая оправдываемость прогнозов подобных проработок. Выбросы "на
трубе" до настоящего времени слабо увязываются с отрицательными и
положительными эффектами в природно-хозяйственных комплексах, которые,
кстати, являются сложными (неаддитивными) системами, в которых
бессмысленны школьные арифметические упражнения со взвешиваниями,
осреднениями, суммированиями, игры с надуманными коэффициентами и т.п.
(Яковлев, 2000 г.).
Теперь о "лимитах". В разделе закона по нормированию качества ОПС к
основным, первичным нормативам (ПДК и другие) присовокуплены вторичные,
производные (от ПДК и др.) нормативы предельно допустимых выбросов (и
сбросов) вредных веществ (ПДВ, ПДС), не имеющие собственного физического
смысла, но удобные для взимания налогов.
При непревышении (первичных) нормативов закон гарантирует:
экологическую безопасность населения, охрану от загрязнения воздуха,
вод, земель, растительного и животного мира, рациональное использование
и воспроизводство природных ресурсов.
Лимиты, установленные по соглашению предприятий с властью, на
несколько лет легализуют ситуацию, в которой гарантируются болезни,
укорочение жизни, нерациональное природопользование.
Лимитную часть смертной шкалы превышения нормативов оплачивает
население (косвенные налоги), не участвующее в сделках по лимитам,
не допускаемое к контролю за изымаемыми у него деньгами, и получающее
взамен вредную "экологию" и подорванное здоровье. Только когда
ситуация ухудшаясь доходит до вершин смертной шкалы, обозначенных в
законе как экологический кризис и бедствие, власть может снизойти до
страданий населения и вернуть ему часть отчуждаемых сумм в форме
социальных льгот и пособий, закрепив за территорией соответствующий
статус.
Но "пробить" такой статус почти невозможно, и упомянутый пример с
эпицентром негативных воздействий космодрома Байконур - тому
подтверждение.
Размеры платежей, величины вреда должны рассматриваться в контексте
концепции рационального природопользования с учетом конечности,
исчерпаемости, ограниченности потенциала экосистем (природно-хозяйственных
комплексов), невозможности изолированного пользования их полезностями,
наличия пределов вреда и пользы и т.д. Все равно, взять больше, чем
имеется, еще никому безнаказанно не удавалось. Как бы то ни было, но с
конца прошлого века некоторые (неэкологические) ведомства вынуждены были
заняться платежами, например, Верховному суду республики пришлось
разъяснять судьям, какое загрязнение является юридически значимым, а
фискальные органы сочли необходимым упразднить один из платежей,
пересмотреть шкалу поправочных коэффициентов и т.д. Надо думать, что
это не последнее движение здравого смысла. Не было никакой необходимости
соединять налоги с вредом (ущербом), нарушать наши законы, Соглашение и
Договор (1994 г.).
Метод аналогий позволяет опознать, описать, проанализировать и
интерпретировать любые предметы, явления, процессы и события в
экосистемах обычным порядком с применением средств метрологии, в
данном случае - экосистемных (ландшафтных) эталонов и шкал. Эталон
ландшафта апробирован в СССР почти 20 лет назад, а нужные шкалы - более
40 лет. Ими широко пользуются различные природопользователи, с их
применением нами оценен экологический ущерб от космодрома (см.выше),
выполнено мелкомасштабное "экологическое районирование" республики, дана
стоимостная оценка ее экосистем, экосистем казахстанской части Каспия и
т.д: и никаких выбросов, лимитов, платежей и т.д.
Когда, к примеру, пресса живописует бедствующее население и
разоренную природу в районах нефтегазодобычи на Каспийском море,
Прикаспийской низменности, Тургайской ложбине и других местах,
апеллируя к лимитам на выбросы, она забывает сказать, что все эти беды
и несчастья и есть та самая настоящая, натуральная расплата за лимиты,
гарантированная законом для случаев превышения ПДК. А денежная плата
за лимитные и сверхлимитные выбросы - это не более, чем дополнительный
грабеж населения (налоги) и игра власти в наказание истинных (главным
образом иностранных) экономических хозяев страны, потому что, за все,
что творится в стране, в конце концов расплачивается ее население, народ,
больше некому.
Население же расплачивается не только за административные проделки
с ПДК, но и за правильность назначения величины предельно допустимой
концентрации. Печально знаменитое ракетное горючее гептил (и не только)
обладает канцерогенными, мутагенными и другими подобными свойствами;
классики гигиенического нормирования (В.А.Рязанов, Е.И.Гончарук и др.)
справедливо считали, что ПДК таких веществ должен равняться нулю, т.е.
никуда и ни в каких количествах их ни выбрасывать, ни сбрасывать нельзя,
а уж о "лимитах" и говорить не надо. В этой связи замечу, что наши
журналисты ("Караван", 6 апреля 2001 г.) "докопались" до трагедии,
сопровождавшейся смертью детей, случившейся на зимовке Милыбулак
(Карагандинская область), которая, по их мнению, могла быть следствием
аварии РН "Протон" в 1999 г. и воздействия гептила. Подобные происшествия
с домашним скотом в Казахстане и с населением в России уже 10 лет не
новость. Но упаси нас бог от "специалистов", которые тщатся протянуть
позорную цепь от сомнительных ПДК до лимитов на выбросы и сбросы таких
жутких веществ, с налогами на людей, обрекаемых на болезни и смерть.
Рассматривая проблему вреда, мы полагали, что все его разновидности,
сопутствующие о окружающие технический вред от космодрома Байконур, можно
разложить по полкам, опираясь на две классические формулировки: чем выше
чин, тем больше вред, и дураку не нужен нож, но вынуждены признать свое
временное поражение. Действительно, что или кто вреднее: торопливо и с
подвохами сработанные законы или нормативные инсинуации из подвохов,
состряпанные чиновниками, или равнодушие тех, кто видел, но не пресек,
или малограмотная зелено-экологическая общественность, которая всегда не
там, где надо, или все-таки народ, который имеет такую власть и жизнь,
какую заслуживает?
Похоже, что вред надо исследовать в контексте рационального
природопользования, в порядке, принятом для анализа сложных систем, с
использованием программно-целевого подхода, выстраивая "дерево вреда",
не забывая о смежных категориях (безопасность и т.п.) и ориентируясь
на производителей - потребителей вреда - большие и малые группы
населения.
В.А.Яковлев, Казахстан, envirc@nursat.kz