Главная страница Содержание номера

Кэролайн Мурхед
ДЕТИ ВСЕЙ ЗЕМЛИ

    Казалось мир станет лучше, но почти все беды, на преодоление которых была устремлена принятая ООН Конвенция о правах ребенка, еще больше усугубились.
    В прошлом году, когда Граса Мейчел и ее коллеги готовились представить в Организацию Объединенных Наций доклад о последствиях вооруженных конфликтов для детей, им пришлось услышать сотни страшных историй, но одну из них они не забудут никогда. Ее рассказала девятилетняя либерийская девочка. Вспоминая нападение на деревню банды вооруженных головорезов, одной из тех, что уже семь лет не дают Либерии вырваться из пучины гражданской войны, девочка рассказала, что на ее глазах были застрелены "19 или 20" односельчан, "в основном старики, которые не могли быстро идти". Она видела, как ее дядю убили выстрелом в голову, а отца заставили расчленить тело убитого. Потом на ее глазах изнасиловали девятилетнюю двоюродную сестру.
    В конце девяностых годов борьба с беспризорностью и осуждение физических наказаний детей отошли для правозащитников на второй план. Их гораздо больше начали беспокоить проблемы насилия над детьми: то, что дети постоянно видят насилие вокруг и учатся применять его сами. Статистические данные по этим вопросам до сих пор ввергают в шок. За последние десять лет в войнах убито около двух миллионов детей, шесть миллионов получили серьезные ранения или стали инвалидами, а почти тридцать миллионов превратились в беженцев. В Сараево более половины детей было ранено, а 66% подвергались смертельной опасности. В Анголе 67% детей стали свидетелями пыток, избиений и ранений, причем среди пострадавших было много их родственников. В Руанде почти все дети осиротели, 16% из них выжили, прячась под трупами близких. После произошедшей в Руанде резни народа тутси дети при опросах говорили, что им безразлично, вырастут они или погибнут.
    В этом году Конвенция о правах ребенка отмечает свой семилетний юбилей. Она была подписана и ратифицирована быстрее всех остальных конвенций, защищающих права человека. Почти все страны за исключением жалкой кучки (среди которых особенно отличились США) уже одобрили этот краткий, но всеобъемлющий документ. Он сулит детям не просто лучшую, но действительно хорошую жизнь, и это тем более радует, поскольку 90% из двух миллиардов детей, живущих на Земле, обитает в странах, которые поспешили ратифицировать конвенцию.
    Однако ситуация, как и в случае с Конвенцией о пытках, просто позорная. Конвенция о правах ребенка нарушается систематически, самым циничным образом, причем грубее всего в тех странах, которые подписали ее первыми. За годы, прошедшие после разработки Конвенции, почти все проблемы, с которыми она была призвана бороться, только усугубились. При этом в мире никогда не было такого количества правозащитных организаций, занимающихся детьми, и стольких международных агентств, борющихся за их благополучие. Ежедневно публикуются все новые и новые доклады: о женском обрезании, о противопехотных минах, о проституции. Но по большей части они выглядят как признание нашего поражения.

    В 1945 году Европа была наводнена беженцами. Около сорока миллионов человек, выгнанных из дома войной или ставших жертвами нацистской депортации, стремились вернуться на родину. Многие либо потеряли родственников, либо были насильственно разлучены с ними, и теперь предпринимали отчаянные попытки найти их. Самые душераздирающие воспоминания тех лет - это воспоминания о фотографиях потерянных детей и детей, разыскивавших своих близких. Такие снимки были развешаны во всех полицейских участках и на железнодорожных вокзалах. "Кто я?" - гласила надпись под фотографиями младенцев, которые недавно научились сидеть.
    То же явление повторяется сейчас в Руанде, где 100 тысяч детей разделено со своими родителями, причем большинству из них от двух до восьми лет. А ведь в два года руандийские дети только-только слезают с материнских рук и еще не могут объяснить, кто они и откуда! При помощи новейших компьютеров и баз данных Международный Красный Крест и ЮНИСЕФ совершили великое дело - связали примерно 33 тысячи детей с их уцелевшими родственниками. Как и в послевоенной Европе, детские фотографии висят во всех лагерях беженцев. В Руанде про таких говорят: "Дети без сопровождения". Звучит успокаивающе, словно они путешествуют и скоро вернутся к своей родне. Однако страшно даже себе представить, что этим детям пришлось пережить.
    Африка превратилась для детей в школу войны. Уганда, Бурунди, Заир, Ангола, Мозамбик, Либерия и Судан прошли через горнило затяжных гражданских войн. А во многих местах бои еще продолжаются. Детей, даже семилетних, вербуют, похищают, насильно заставляют служить в вооруженных отрядах, как в правительственнных, так и повстанческих. Конвенция ограничила минимальный возраст призыва в армию пятнадцатью годами, причем с момента ее подписания началась агитация за повышение этого возраста до восемнадцати лет. С тех пор агитация только усилилась, но автоматы типа АК47 настолько легки и просты в обращении, что крепкие мальчуганы вполне могут с ними управляться. А во время кратких перемирий и соглашений о прекращении огня оружие беспрепятственно распространяется среди гражданского населения. Поэтому для подкрепления вооруженных отрядов враждующие стороны не брезгуют даже маленькими детьми. По слухам, в Либерии треть солдат составляют дети. Они служат охранниками, доставляют донесения и дежурят на контрольно-пропускных пунктах. Дети быстрее и проворнее взрослых, поэтому их нередко посылают на нейтральную полосу собирать оружие. Послушные, запуганные, зависимые, они становятся превосходными убийцами. Говорят, что ритуалы вступления в солдатское братство включают в себя убийство пленных и поедание их сердец и печени: якобы это придает человеку смелость. Для придания силы и поднятия боевого духа детей одурманивают амфетамином или смесью сока сахарного тростника с порохом.
    В Судане надолго затянулся вооруженный конфликт между исламским военным правительством и Суданской народной освободительной армией (СПЛА). В результате дети из племени нуба, живущие в горах провинции Северный Кордофан, подвергаются двойному риску: с одной стороны, на них проводит облавы правительственная милиция, "зачищающая" горную местность, а с другой - СПЛА отнимает детей у родителей и укомплектовывает ими свои отряды. По некоторым данным не так давно в Хартуме было 3 тысячи солдат в возрасте от семи до одиннадцати лет. Из лагерей, в которых их содержат, приходят сообщения о голоде и болезнях. Один из юных суданцев, бежавших из лагеря в составе группы из 129 человек в надежде обрести безопасность за кенийской границе, рассказывал сотруднику организации, помогающей беженцам: "Когда мы переправлялись через реку, тридцать четыре человека съели крокодилы." В Судане, как и в Либерии, сейчас мало кто из детей понимает, что такое мир. За двенадцать лет войны появилось поколение, которое никогда не училось читать и писать, а целыми днями только осваивало различные виды вооружения. Подрастая, эти дети с каждым днем становятся все сильней и безжалостней.
    Выживают из них немногие. Кое-где вообще единицы. Технологии, принесшие гражданскому населению легкое дешевое оружие, одновременно позволили создать и маленькие, дешевые противопехотные мины, которые легко замаскировать в траве и которые могут взорваться при прикосновении даже через несколько десятилетий. Недавняя кампания Красного Креста в поддержку полного запрета производства и продажи противопехотных мин неожиданно получила отклик в широких слоях мировой общественности, но тем не менее провалилась. По данным ООН в земле стран третьего мира таится сто десять миллионов таких мин. Обезвреживать их слишком дорого и долго, поэтому после окончания войн они еще на протяжении многих лет калечат и убивают людей: в основном, женщин и детей, пасущих скот или собирающих траву. Выжившие дети как правило становятся инвалидами, ведь их кости растут быстрее, чем прилегающие ткани, и им бывает необходимо проводить вторичные ампутации. Однако лишь немногие страны, поспешившие подписать Конвенцию о правах ребенка и при этом отказавшиеся присоединиться к Конвенции об антигуманных видах вооружения, понимают трагикомичность данной ситуации.
    Если африканские дети, которых в последнее время стремительно догоняют дети с Балкан и из бывшего Советского Союза, лучше других знают, что такое война, то азиатские рано начинают работать. Сейчас из-за обилия публикаций об использовании детского труда легко позабыть, что вплоть до начала 70-х годов детское рабство казалось принадлежностью далекой викторианской эпохи. И только когда Лондонское общество по борьбе с рабством начало издавать материалы о детях, ткавших ковры на марокканских фабриках, и стало известно, что маленькие девочки вынуждены целыми днями просиживать за ковровыми станами, завязывая тысячи крошечных узелков, мировая общественность обратила внимание на зависимость многих развивающихся стран от детского труда. В многочисленных отчетах ЮНИСЕФ за прошлый год фигурирует цифра порядка 250 миллионов - столько в мире работающих детей до 14 лет. Их труд используется в каменоломнях и на спичечных фабриках, они занимаются ткачеством и работают в поле, убирают мусор и урожай, переносят тяжести и моют машины. Заработки детей ничтожно малы. Многие начинают работать в пять лет и к взрослому возрасту не умеют читать и писать, но зато становятся калеками или больными-хрониками, поскольку им пришлось все детство проработать в пыльных, душных помещениях, где они вдобавок ко всему глохнут из-за постоянного шума. Бытует мнение, что в наши дни вредные вещества химического и биологического происхождения уносят больше детских жизней, чем столбняк, оспа и коклюш. Это тоже является насилием над детьми.
    В Индии число работающих детей составляет порядка 60-115 миллионов. Это больше, чем в любой другой стране мира. Пятнадцать миллилонов находятся на положении крепостных, отрабатывая долги своих родных. Хотя трудовое законодательство Индии одно из самых строгих в мире и она обвиняет своих критиков в попытках проводить протекционистскую политику, сегодня эта страна не проявляет реального желания защитить детей, а потому не следит за выполнением законов. Люди, занимающиеся проблемой труда несовершеннолетних, говорят, что в этой области бытует множество мифов, которые тормозят борьбу за права детей. Диапазон мифов весьма широк: кое-кто вообще отгораживается от проблемы, теша себя мыслью, что детский труд используется только в развивающихся странах - хотя в действительности в мире нет ни одной богатой страны, где бы не работали дети (в основном, дети иммигрантов, цыган и национальных меньшинств) - а кое-кто считает, что малолетние работают исключительно в экспортных отраслях. (По данным Международной организации труда (МОТ) таких в реальности около 5%). Не так давно все мы получили горький урок: решив, что единственным способом обуздать использование детского труда является наложение санкций на работодателей, Конгресс США принял так называемый "билль Харкина", который запретил импорт товаров, произведенных детьми до 15 лет. В результате легкая промышленность Бангладеш оказалась под угрозой, поскольку экспорт в США составляет 60% от ее общего объема, и юные работники (преумущественно девочки) моментально были уволены. Однако когда специалисты, изучавшие последствия принятия билля, поинтересовались дальнейшей судьбой этих девочек, выяснилось, что многим из них пришлось устроиться на гораздо более опасные производства, где они зарабатывали существенно меньше прежнего. А некоторые вообще стали проститутками. В результате в 1996 году МОТ заявила о своем намерении разработать новую конвенцию, в которой будут обозначены "неприемлемые" формы детского труда.
    Множество мифов существует также вокруг детской проституции и торговле маленькими девочками. Как и в истории с детским трудом, подобные мифы создаются в утешение взрослым, и, затуманивая вопрос, искажают правду. Проходивший летом 1996 года в Стокгольме первый Всемирный конгресс в защиту детей от сексуальной эксплуатации явился отражением серьезной озабоченности мировой общественности фактами распространения этого зла. Собравшиеся узнали, что детская порнография и детская проституция не ограничиваются, как думали многие, развивающимися странами, и что дети являются поживой не только для туристов. Детская проституция прочно укоренилась в традициях некоторых стран юго-восточной Азии, это один из аспектов бытующей так дискриминации женщин. Конгресс признал существование эффективно действующих и весьма рентабельных международных торговых сетей, которые регулярно закупают детей и переправляют их через границы. Британское правительство довольно долго упиралось, но в конце концов согласилось присоединиться к 13 государствам, которые заявили, что их граждане, уличенные в сексуальной эксплуатации детей за рубежом, будут подвергаться на родине судебному преследованию.
    Вот уже несколько лет Международная Амнистия и Хьюман Райт Воч говорят об эскадронах смерти, действующих в бразильских городах. По слухам, такие эскадроны были сформированы в середине 50-х годов из офицеров полиции для борьбы с возросшей преступностью, однако затем каратели переключились на уличных ребятишек. Число бездомных детей резко увеличилось, когда начался массовый отток бразильских крестьян в города. Чтобы не умереть с голоду, дети попрошайничают, моют машины и роются в мусорных баках. В 1990 году по данным ЮНИСЕФ на бразильских улицах ночевало и работало 7,5 миллионов детей и подростков.
    Чем больше в бразильских городах становилось воровства и разбоя, тем чаще беспризорников обвиняли в экономическом и социальном крахе государства. В результате эскадроны смерти и расплодившиеся в ту пору "комитеты бдительности" начали этих детей отстреливать. Поймать ребят было нетрудно. Нанюхавшись клея или кокаиновых отходов, они становились вялыми, заторможенными. По сообщению бразильской газеты "Диа", в 1993 году только в одном районе Рио-де-Жанейро орудовало 68 эскадронов смерти! Люди глухо роптали, видя, что число убитых детей неуклонно растет, а летом, когда люди в капюшонах расстреляли пятьдесят детей, спавших возле церкви Сретения Господня, ропот недовольства перерос в громкий протест. Восемь детей погибло: четверо скончались на месте, один пытался убежать, но не смог, двое были пойманы и убиты в окрестных садах, а восьмой умер от ран несколько дней спустя. На некоторое время убийства прекратились, однако теперь бездомные дети снова исчезают, и потом их обезображенные тела нередко обнаруживаются на мусорных свалках.
    Незадолго до зверского убийства детей у бразильской церкви аналогичное преступление произошло в Колумбии, печально известной тем, что там совершается больше убийств, чем в любой другой стране мира. И оно тоже вызвало общественный протест. Именно в Колумбии впервые появилось выражение "livpieza social" ("социальная чистка"), обозначающее избавление общества от "отбросов". Случай, о котором пойдет речь, произошел на востоке штата Медельин, в городке Вильятина во время эпидемии убийств бездомных детей (число этих убийств возрастало ежегодно на 70%, так что в конце описываемого периода каждый день погибало в среднем по шесть детей).
    15 ноября 1992 года в девять часов вечера семеро мальчиков, входивших в христианское движение "Бродячих Строителей Будущего", и восьмилетняя Хуана Масо стояли на углу улицы. Внезапно подъехали три машины, из которых выскочило двадцать вооруженных людей в штатском. Один из них был в маске. Мальчики подумали, что это полиция, и хотели достать удостоверения личности, но мужчины открыли огонь. Началась паника. Несколько мальчиков попыталось спасти Хуану. Позже один из них успел сообщить перед смертью своей матери, что он узнал среди убийц полицейского из спецподразделения Ф-2. По всеобщему мнению, расстрел подростков был актом мести полицейских за убийство сослуживца в перестрелке с местными бандитами.
    Вопреки своему обыкновению жители Вильянтины на сей раз возмутились. Родители убитых мальчиков потребовали официального расследования. А когда им пригрозили жестокой расправой и по улицам начали курсировать машины без номеров, всколыхнулся весь район. Увидев такую реакцию, власти решили начать расследование и даже арестовали нескольких полицейских.
    Однако затем арестованных перевезли в другой город, а дело передали в столицу, сославшись на необходимость обезопасить жизнь следователей. И все застопорилось. Свидетелям снова начали угрожать, и они умолкли. Впрочем, некоторое время у вильятинцев еще оставалась надежда на правосудие и они немного приободрились: в городке открылось несколько новых школ, начались переговоры с уличными бандитами. Но бригадир Эрнандес, о котором говорили, что это он отдал приказ убить детей, по-прежнему возглавлял подразделение Ф-2. И мало-помалу разговоры о суде прекратились. А вскоре возобновилась борьба с "отбросами общества". В последние годы убийства и жестокие избиения беспризорников приобретают все больший размах. И это уже не ограничивается Южной Америкой; есть сведения о том, что в крупных индийских городах полиция отлавливает на улицах бездомных детей, которые потом "исчезают" за решеткой. В Турции (см. стр. 165), Болгарии и Кении тоже зафиксированы случаи избиения и ранения детей полицейскими.

    С начала 70-х годов нынешнего столетия Международное Выживание борется за права индейских племен. За эти годы индейцы подвергались самым разным репрессиям: от изгнания из родных краев вплоть до физического истребления, однако сами они никогда не накладывали на себя руки. А в 1993 году канадские индейцы инну, вынужденные уйти с насиженных мест, где они занимались земледелием и охотой, впервые совершили массовое самоубийство. В их числе были и дети. Бразильские индейцы кайова, видя неуклонное уничтожение своей природы, тоже начали добровольно расставаться с жизнью. Больше всего погибает детей. Самую младшую девочку звали Люсьенн Ортис. Ей было девять лет.
    Конечно, мы погрешим против истины, если скажем, что за последние годы в борьбе за права детей были только провалы. В области детского здравоохранения и образования за 50 лет достигнуто больше успехов, чем за два предыдущих тысячелетия. Во многом благодаря программам ЮНИСЕФ число детей, умирающих каждый год, сократилось за двадцать лет вдвое. Гораздо больше детей получает прививки: двадцать лет назад их было всего 5%, а теперь - 80. Однако мир, в котором растут эти дети, становится все более жестоким.