Главная страница Содержание номера

Надин Гордимер
лауреат Нобелевской премии по литературе (1991) Последние книги: My Son's Story (1990) и None to Accompany Me (1994)

Драгоценное слово

    Философ Сведенборг напоминает нам, что письменным словом владеет только человечество, и все сходятся на том, что писатели несут за это сокровище особую ответственность. И все же существуют различные, не совпадающие точки зрения на роль литературы в обществе.

    Одним представляется, что литертура играет в обществе чисто эстетическую роль, исследует возможности слова, языковых моделей, вечно то расставляя их в опредленном порядке, то этот порядок нарушая.
    Некоторые современные писатели, замечает Сьюзен Зонтаг, прилагают все усилия к тому, чтобы лишить собственное существование основы: они отрицают нравственную ответственность перед сообществом, они хотят не критиковать общество, а находиться вне его, искать приключений в мире духовного, не марая рук о низменные проблемы человечества, как то войны, несправедливость, нищета, бездомность.
    Томас Манн такому отношению противопоставляет позицию общества, которое требует от писателей "мужества признавать темные стороны жизни и громко о них заявлять", в чем, по его словам, "и состоит литература".
    А польский поэт-эмигрант просто кричит: "Разве это поэзия, если она не спасает народы и людей? Это потворство официальной лжи!"
    Южноафриканская история последнего времени поставила эти проблемы перед нашими писателями в прозе, поэзии, драматургии. Вряд ли, предаваясь изыскам эзотерического стиля, можно переделывать мир (а есть и такое определение роли литературы), если это - мир апартеида, в котором наш народ "перемещают на длительные сроки", то есть убивают, в котором наш народ заставляют замолчать, бросая в застенки без суда и следствия, в котором наш народ высылают на Роббен-Айленд, в котором расистской демагогией наши лидеры насилуют слово, насилуют язык. Если с этим можно бороться, то лишь опираясь на то, что Вальтер Беньямин называл формулой Брехта: цель и обязанность писателя - заставить зрителя, читателя удивиться, как же он может жить в таких условиях.
    Именно отсюда и выросла наша литература протеста. Но если эстетический подход к слову уже вынут из бархатного футляра, то выбрасывать его прочь никак нельзя. И уж ни в коем случае - писателю, преданному и искусству слова, и своим общественным и политическим идеалам. Что и с какой бы целью ни писалось - поэма о борьбе за свободу или любовная драма , сделать это можно только силой правды, которая достигается в той мере, в какой писатель способен воспользоваться блеском языка, взятого им себе на службу. В Германии писателям приходилось очищать свой язык от нацистского жаргона, в котором эвфимизмом массового убийства было "окончательное решение". Нам, южноафриканским писателям надо было очищать свой язык от расистского жаргона, в котором под "переселением" подразумевалась ссылка, а под "перемещением на длительный срок" - то же массовое убийство. Перед тем, как садиться за стол, нам надо было очистить свои умы, и некоторые за это дорого залпатили, не только запретом на свои книги, но и запрещая самим себе писать вообще. Такова цена правды, иначе - потворство официальной лжи.
    Казалось бы, зачем вспоминать прошлое, но вспомним часто цитируемое высказывание одного из членов писательского сообщества, Милоша Кундеры: "Борьбы человека с тиранией - это борьба памяти с забыванием". Я не чувствую себя виноватой, что напомнила себе и вам о том, как нам с коллегами приходилось работать при режиме апартеида. Наверное, такие напоминания - лучшее, что мы можем делать, чтобы не позволить прошлому вернуться, возродиться под новыми личинами, чтобы мы не мирились с цензурой ради того, что нам представляется лучшим путем построения нового общества, иначе мы спохватимся, когда уже будет поздно.
    Новая конституция Южной Африки гарантирует свободу слова. Наконец-то слово получило свободу. С законодательной точки зрения литература освободилась, причем не только из цензурных тисков, но и от извращения литературных ценностей, которое подразумевало, что неважно, насколько небрежно и безответственно обращался тот или иной писатель с сокровищем своего языка, лишь бы его книга находилась в оппозиции к тирании. Разумеется, это было неизбежно: таков закон войны.
    Но у нас есть и другие проблемы: слабые издательства, испытывающие финансовые затруднения, полуграмотность населения, малое число библиотек в бывших черных районах и в школах этих районов, но об этом можно открыто говорить, решение этих проблем - наша общая потребность, оно лежит в русле общего стремления создать культуру, в которой свое место займет не признаваемый ранее духовный мир. Теперь наша задача - оставив прошлое в прошлом, но не отказываясь от доставшихся от него культурных долгов, искать пути возмещения потерь и способствовать развитию нашего общества, так долго испытывавшего лишения.
    Те, кто поддерживал через Index борьбу за свободу в Южной Африке, входят в культурную семью человечества и знают, что когда культура - душа революции, она же становится душой построения нового общества. Помощь Index'а по-прежнему будет бесценна для защиты завоеванного нами в трудной борьбе права на свободу слова и в сохранении бдительности к угрозам свободе, где бы они ни возникали. Ведь Слово, произнесенное или написанное, - это наше общее драгоценное достояние.

Перевела с английского Е. Петровская