Первая часть интервью А.И.Солженицына программе "Итоги", НТВ
21 ноября 1999 г.
Пока я жив, я могу себе разрешить комментировать то, что происходит и рад был бы это делать, если бы мне не мешали
То, что происходит, так горит, что требует выговорить.
Много что волнует. Если говорить на тему сегодняшнего дня, то самое сейчас текущее и острое - это выборы в Государственную Думу.
Тут мы видим пороки и самой Государственной Думы и избирательного закона. Как мыслится государственная дума, что это такое? - Это должно быть собрание народных представителей, собрание истинных, и ревнующих о деле представителей народа. Это при нашей избирательной системе не осуществляется. Кажется, уж было бы естественно, чтобы представитель народа и жил среди народа, чтобы он был из этого избирательного округа, но это почти очень мало выдерживается у нас, у нас в конституции предусмотрительно сказано, президент не может быть избран такой, который не жил последние десять лет в России, а я бы и двадцать добавил, и двадцать - не худо бы. Но про депутатов нет таких условий, и поэтому у нас просто ангелочки летят, - кто хочет в избирательный округ налетает, избирается и улетает. Есть примеры на виду у нас у всех. Например, вот Березовский. Какими сердечными нитями, скажите, каким душевным трепетом он связан с Карачаево-Черкесией. Или каким жизненным опытом у него накопились интересы и заботы карачаевского и черкесского народов. Он избирается от них. Роман Абрамович. Почему мы о нем так долго не слышали? Оказывается, он чукча, он из чукотского округа и теперь из своего родного чукотского округа избирается. Черномырдин - такая звонкая карьера позади, такая видная фигура, - уходит от выборного состязания на важном участке, уходит в тихий ямало-ненецкий округ. Все вот эти тузы, которые туда пошли, они рассчитывают, что можно меньшими средствами, при малом населении добиться нужного результата. А мы не знаем, мы имен даже всех не можем вообразить, сколько людей балотируется от округов, с которыми они не имеют никакой связи, никакой настоящей заботы о них нет. Все эти случаи я решительно считаю пороком. Потому что собрание представителей народа и должно быть представителем народа. Это один пункт. Второй пункт. Это самоназвание, самовыкрик. В российской традиции, начиная с выборных наших органов шестнадцатого века и кончая девятнадцатым-двадцатым, от дворянских собраний и до крестьянского схода мирского было невозможно, чтобы человек сказал: я, я буду, я Это абсолютно невозможно. Это такой наглец, прощелыга, с которым никто и разговаривать не будет. Кто-то достойный, группа достойных людей говорит: вот он. И таким образом свою достойность простирают, ему как бы гарантию дают - они за него, и у него будет кусок достойности. Мы перехватили у Америки. Это там, на этом громком базаре, кто громче крикнет - все называют себя: я, я, я буду Так и у нас сейчас пошло. Ну что это такое: я буду депутатом, я буду губернатором, я буду президентом. Самовыдвижение противоречит российскому принципу. И вообще оно неприлично, это можно не оговаривать нигде, но это обычай, который надо соблюдать. Потом - самое опасное то, что у нас приманка поставлена - член государственной думы освобождается от уголовной ответственности, не несет уголовную ответственность. Нельзя, особенно в наш век разгула преступности, обилия воров и преступников прямых - выставлять такой прекрасный заслон. Они устремляются на это. Ему же не жалко денег. Сейчас, между прочим, характерно - стали предпочитать денежный залог. Это тоже характерно. Предпочитают сразу заплатить за право быть кандидатом, а там не нужно ни одной подписи, ни одного человека не нужно. Залог. Лучше сидеть в Государственной думе, чем сидеть в тюрьме. Вот поэтому никаких денег не жалко преступнику, чтобы купить себе это место, и он сильными, грязными, темными деньгами может им овладеть. Наконец, есть еще такая беда. Беда что наша Государственная Дума одна за другой все укрепляли и укрепляли собственные блага. Обычно на закрытых заседаниях, без присутствия прессы, шаг за шагом повышали себе оклады, добавочные месячные и двухмесячные пособия на отдых, потом право на пенсию. Тут вот надо сравнить с нашими дореволюционными думами. Дореволюционные думы - они получили скромную зарплату. Это было раз в пять меньше, чем министерская. Министерская была до 10 тысяч, а эта была, скажем, меньше 2 тысяч. Они оплачивали из своей зарплаты квартиру, никто казенной квартиры им не давал. И казенного транспорта им не давали. Нужен извозчик - бери. Машин тогда мало было - но можно и автомобиль нанять. Никаких экскурсионных поездок им не оплачивали, поездок по стране. Пенсии не гарантировали им за то, что они были в Государственной Думе. Они скромно жили. Надо сказать, что среди наших членов Государственной Думы было множество и беспутных, и мятежных, сумбурных людей, но не было среди них корыстных - они все преследовали свои политические цели и в этих интересах настаивали, боролись, выступали, но не было все построено так, чтобы взятку получить. Ну не уличены они у нас во взятках, не уличены. А второй крупный порок нашей избирательной системы - это партии, партийные списки. Что значит партийный список? Это во-первых, нарушение самого общего принципа всеобщего голосования, который гласит - один человек - один голос. Кто бы ты ни был, ты имеешь один голос. А если ты человек партии, то у тебя количество голосов повышается. Во-первых ты можешь влиять на решение партии, во-вторых ты можешь в самой партии попасть в список и она тебя выдвинет. И в третьих ты кроме этого всего еще сохраняешь голос там на стороне. Это первый порок - отступление от общего принципа. Второй - что за партии у нас? Партии- призраки. Ведь у нас был такой принцип - создать многопартийность любой ценой и как можно скорее. Как всегда - как можно скорее. Ну и создали. Собирается на какой-нибудь московской или петербургской кухне несколько человек, с деньгами, и говорят - давайте сбацаем партию. Как назовем, ну так, например, ну программа потом, ладно Название пошло, партия пошла. У нас сейчас мифические есть названия, или не соответствующие направлению партии. Например, сейчас последнее время зарябило: правые, правый блок, за правое дело. Простите пожалуйста, - самозванцы. Правые - это установленное издревле, устоявшееся понятие. Правые - это консерваторы, стоящие за стабильное без рывков развитие с сохранением традиций страны. Разве наши правые, так называемые в кавычках - похожи на это. Они уже показали себя. Показали себя совсем с противоположной стороны. Когда-то поспешив из комсомольских вождей или из коммунистических журналистов, поспешив в леволиберальное направление, они во-первых идеологически присоединились к левым радикалам, они идеологически - наследники французского 18-го века и французской революции и в этом смысле, по одинаковым идеологическим корням, - двоюродные братья большевиков. А по своей практике, которую они показали, как они потрошили Россию, как они позволили разграбить народное достояние, как они мгновенно бросили в бедность больше половины населения Они по своей практике - родные братья большевиков. Так вот их место не на правом фланге, а на крайнем левом. Они радикалы-либералы, нужно так и называться. И коммунисты на всей теории и практике проявили себя так, что их в правые никак не запишешь. Правых у нас в таком смысле, четкой такой партии нет. Есть отдельные разумные политики, которые стоят на этой позиции. Например, Примаков. Разумный, оглядчивый, взвешенный, учитывает исторический опыт, учитывает народные интересы.
Теперь дальше. Такие призрачные партии - либерально-демократическая партия. Что скажите в ней за эти годы либерального и что демократического? А называется так. Потому что ее так назвали, когда ЦК КПСС рождало себе вторую партию. Потом еще такой навык: в партийные списки для завлекательства вставляется какой-нибудь крупный спортсмен или крупный артист. Ну скажите пожалуйста, разве это серьезно? Ну какие у нас есть основания предположить, да их нету, что этот артист или этот спортсмен имеет склонность к законодательной работе? Или образование для этого имеет, способности для этого имеет. Ясно, что это приманка, минутная реклама, которая работает, а потом все пойдет совершенно мимо. Но самая большая беда в партийных списках - это анонимность. Анонимность страшна тем, что половина таким образом думцев выбирается заочно, люди голосуют - не знают за кого. Это часто встречается у простых людей на избирательных участках. Простые люди говорят: а я не знаю, за кого голосую. Не знают. Они решают, за какую-нибудь партию ткнут, а кого им партия пошлет - они потом узнают: вот это будет ваш представитель, он будет вас любить, он будет вас защищать, ваши интересы. Мы его пришлем, а жить он будет не у вас, конечно Вот эта анонимность совершенно недопустима, она совершенно разрывает связь между депутатами и избирателями. У нас поразительным образом никто не говорит и никто не беспокоится о такой процедуре - отзыв депутата. Ведь это же должен быть очень живой очень способный инструмент. И это свойственно настоящей демократии. Отзыв, и даже он не должен быть слишком затруднительным. Какие-то условия должны быть соблюдены - и тогда референдум. Скажут, что опять приходится платить. Ну за демократию приходится платить. Но когда будет отзыв, когда депутат, усевшись в кресло, будет знать, что его могут отозвать, хотя бы за то, что как у нас многие депутаты вообще не ходят на заседания, карточки кому-то отдали и все, их там не видно месяцами. Такого-то можно отозвать. Депутаты не озираются на такого рода ответственность: меня могут отозвать. Все, на четыре года выбрали - теперь живем до конца.
Я еще чуть добавил бы про избирательную систему нынешнюю. Вот какое странное явление. Губернаторы толпами повалили направлять законодательные выборы. Вот это поразительно, вот это не их дело точно. Это попытка исполнительной власти диктовать законодательной. Этого не может быть. Губернаторам бы лучше подумать о других заботах, которые перед ними стоят. Первая забота - это как они сами избраны. Они избраны в большей части случаев при двадцати пяти процентах явки избирателей. Но если 25 % явки избирателей, то для того, чтобы быть выбранным, достаточно 13% от всего числа избирателей. То есть одна восьмая. Как можно считать себя народными избранниками, имея одну восьмую часть голосов за собой. А семь восьмых неизвестно как относится, да их проклинают может быть многие, и таки многие проклинают. Но еще бы важнее забота у губернаторов вот какая. Добившись значительной свободы и инициативы от центральной власти губернаторы на этом хотят и остановиться. На самом деле это только начало демократического процесса, на самом деле теперь губернаторы должны позаботиться, чтобы такую же степень свободы и инициативы по отношению к ним имели районные администраторы, - но они большей частью (не всегда и не у всех губернаторов) задавлены, они не имеют такой независимости и инициативы, им это закрыто. Но и на этом не останавливается процесс демократический. Нужно местным властям дать такую же точно по отношению к районным дать такую же точно независимость, свободу и финансовые средства, обосновать, чтобы они были. Вот тогда у нас будет действительно демократия. Вообще местное самоуправление никого особенно не устраивает. И это отражено, увы, в нашей Конституции. В статье 12-я Конституции сказано: органы местного самоуправления не входят в органы государственного управления. Кажется, безобидная статья. А что она означает? Это означает вот что: если есть у вас такие уж неуемные инициаторы, если есть у вас такие головы, которые хотят там какое-то самоуправление, ну ладно, сделайте, но только в своей муравьиной куче и оставайтесь. А к нам, высоколобым, не лезьте, к государственному управлению, к направлению судьбы страны вы не будете иметь никакого отношения. Эта наша 12-я статья Конституции, она такова, и так она стоит вот уже шесть лет. Местное самоуправление заранее обречено, отделено от государства. А финансово - это позаботилась Государственная Дума. Финансов - их не дать. Так что же делать И действительно, я объезжал - какие здоровые силы в народе есть, какие замечательные люди. Самые рядовые, которые просто по доброй воле хотят общего блага. Как они стремятся что-то сделать и говорят - стенка. Бьемся об стенку - средств нет, организоваться нам мешают. И продвинуть ничего нельзя. Живые здоровые силы страны - не используются.
Если бы произошел такой случай, что люди бы не пошли на эти выборы голосовать, то все власти спохватились бы и начали бы перестраиваться. Это только был бы жестокий урок властям. Говорить я должен то, что я думаю об избирательной системе. Но я думаю, что очень многие в народе это сознают, потому и не идут голосовать многие. Потому и набирается еле-еле 25 - 30 %, потому что разуверились в эту избирательную систему. Надо когда-то ее целить. Я не знаю, как сейчас пройдут выборы, какая будет явка. Но правды не надо бояться никогда.Правду надо знать и о ней громко говорить. А то у нас об этом не говорят. Чем у нас во многом заняты средства массовой информации? Я считаю, что все сбились главным образом на борьбу за кандидатов, на борьбу за направления, борьбу за внешние второстепенные принципы. А вот об этом, о чем я сейчас говорю - это первостепенное, это столпы, на котором все стоит - а об этом не говорят, не подвергают сомнению это. А это надо подвергать сомнению. Мы, к сожалению, видим часто поверхностную, а кроме того страшно злобную у некоторых газет или каналов цель сокрушить политического противника любой ценой. Это просто осквернители, уничижители не политического противника, они не понимают, себя они роняют - это не считаем, они Россию роняют, они Россию роняют в какую-то лужу. Они не останавливаются даже перед раскрытием государственных секретов. Ничего не жаль, чтобы только сегодня уничтожить политического противника. Да разве это можно так действовать? Это ниже этого уровня нельзя себе представить. Однако это льется на нас с некоторых каналов и с некоторых страниц газет.
Сам я пойду голосовать. Слишком серьезный сейчас момент. Хотя я на прошлые думские выборы не ходил. Потому что я считал думские выборы при нынешней ситуации, при их правах - второстепенными, по сравнению с президентскими. А сейчас сам пойду, тем более накопляется много и других выборов в один и тот же день. И я тлею надежду, что хотя третья Дума не будет по-настоящему здоровой, но все-таки дай Бог она будет здоровее второй.
Ситуация сейчас изменилась по отношению к 1992 году, когда я впервые предложил президенту Ельцину отпускать Чечню без Терскеих земель. Сегодня положение такое. Напали не мы.Напали на нас. Очень уж явным острым образом напали в Дагестане, желая прорваться к Каспийскому морю, желая подчинить Дагестан Чечне или соединить их. А нападали все время. Нападали, когда кончилась война в 1996 году Хасавюртовским перемирием, непрерывно налетали на пограничные посты, а со Ставрополья, пользуясь тем, что мы великодушно отдали левобережье Терека, и оставили Ставрополье совершенно обнаженным, какую-то канаву начали копать, со Ставрополья непрерывно угонялись стада. Чечня сделала производством своим угон стад и захват заложников.
Наклон к этому был и ранее. Но если уж так говорить, то к 14-му году в составе туземной дивизии среди шести полков был отличный чеченский полк, который беззаветно бился, как и другие кавказские полки. Туземная дивизия считалась из лдучших дивизий российской армии. Дело тогда уже умирилось к революции. А в революцию - началось, да, чечены сразу поддержали большевиков. Об этом сейчас мало кто говорит. Резко поддержали большевиков и начали вырезать казаков - они же вырезали первыми казаков и выбрасывали их из станиц. Так вот, говоря о сегодняшнем моменте. Горький момент, очень горький. Тяжелейший путь к выходу. Но не мы напали. Где-то надо же остановиться. Ведь мы 15 лет во всем отступаем. Мы везде только капитулируем. И в 96 году капитулировали. И нашей капитуляции не оценили. Не оценили того, что мы сделали. Мало. Что же делать? Наша страна не может отказать себе в праве обороны. А оборона - она требует окончания операции в какой-то форме. А как кончить операцию? Нельзя только отбить свой рубеж и остановиться. Военная тактика этого не разрешает. Увы.
Самое лучшее, конечно, было бы... Вот я наблюдал чеченов в казахстанской ссылке. Самый здоровый элемент в чеченском народе - это старики. У них есть нравственная устойчивость и ответственность. И пока молодежь их слушала - то все было в порядке. Я боюсь, что сегодня среди чеченов почтение к старикам, к старейшиная резко упало. Что они своих старейшин и стариков не слушают. Если бы они слушали их как раньше, то сейчас не предстояло бы труда найти общий разговор с чеченскими старейшинами и установить мирное сосуществование. И вот сейчас это пытаются сделать, как например, в Гудермесе. И пытаются использовать таких ответственных старых людей. Но насколько мы найдем их авторитетными, насколько их послушается остальная Чечня. Наша задача была бы с ними сговориться. Но если бы остальная Чечня подчинялась им, как она подчинялась всегда своим старикам. Надо искать мирный путь. Но это не значит, что можно дать возможность далье террору и нападениям продлиться. Мы же сейчас забываем, что в Чечне жило между прочим полмиллиона русских, русскоязычных. Куда они делись? Тогда, в течение двух дудаевских лет до 94-го, их выбрасывали с этажей, чтобы освободить квартиры, просто очищали квартиры, грабили, насиловали, убивали. Наше правительство не шелохнулось, наша Дума не шелохнулась, наши правозащитники не произнесли звонкие ни одного слова. Два года так длилось. У кого-то был сговор с дудаевской верхушкой. Кто-то делил нефть, не знаю и судить не буду, но кто-то делил. И кто-то не поделил 94-года. И поэтому беспричинна была наша война. Два года терпели разбой беспричинно. Потом беспричинно начали войну. Войну бездарную, продажную войну. Потому что безусловно и деньги воровали. Во время разгара боевых действий гнали деньги на восстановление - ну это дураку ясно, что на грабеж. Потом капитулировали. Мы капитулировали, как могли. И чего мы добились? Только того, о чем я говорил, что тали угонять стада, стали взрывать, стали нападать на пограничные пункты. Не могут утишиться. Странно, у Масхадова, который сейчас говорит, что у него есть рецепт спасения, - у него три года было этот рецепт применить. Почему он три года не применил этого рецепта спасительного? Почему же он три года давал этому террору разгуливаться?
Переговоры - но не с Масхадовым. Переговоры с разумными стариками в населении. Чеченская диаспора в Москве не представляет Чечню ни в какой степени. Они уже давно не делят ее жизни и не могут ее представлять и не являются они ее выразителями. А вот Гудермесский опыт - очень обнадеживает. Надо его продолжать. Да, конечно, не может быть речи - какая полная военная победа? Мы не можем опустить оружие, пока нам есть опасность. Но мы должны все время искать переговорный процесс, но конечно не с Масхадовым, ибо Масхадов был заложник террора и остался им. Конечно, не с ним.
