Владимир Куземко
Менты в законе
(из записок районного опера)
Фрагмент новой книги
Введение в тему
Милиция – это власть над людьми. А власть меняет и деформирует души тех, кто ею обладает. Обычно так: чем больше у человека власти, тем меньше в нем – человека.
Нашу милицию народ не любит. Мы, менты, ощущаем это кожей и в принципе понимаем, за что недолюбливают нас сограждане…
Они не любят нас всех, скопом, за одну лишь нашу принадлежность к милицейской профессии. Но при этом мы между собою четко различаем, кто из нас более, а кто менее заслуживает этой народной нелюбви своими словами, поступками и всем образом жизни.
Мы видим и знаем, кто из нас всегда старался и старается оставаться человеком в самых бесчеловечных порою условиях. Не буду утверждать, что это всегда хорошо удается. А иногда не удается и вовсе… Но они – старались! Тогда как многие другие и не старались.
«Я – не мусор, я – честный мент!» – любимая присказка многих моих товарищей, самоотверженных трудяг – разыскников. То есть в нашем понимании «мусор» много хуже, вреднее, несправедливее «мента»… Кроме того «зла по необходимости», которое вынужденно творим все мы и каждый из нас, ментов, мусор привносит в свою работу и личную озлобленность, и корыстолюбие, и много-много других своих маленьких и больших недостатков, слабостей и пороков.
Мусор – это милицейское отребье, глухо презираемое даже своими.
Плохие люди ведь есть везде, даже в раю. И работают они повсюду, даже и в филармонии… Почему же органы внутренних дел должны быть каким-то исключением?..
Но еще более достойна презрения и людской ненависти та разновидность милицейских сотрудников, которых лично я бы назвал «ментами в законе».
Это те из нас, кто с годами не только нахватал себе достаточно звезд на погоны, но и заручился «мохнатой лапой» наверху, стал одним из членов привилегированной стаи и теперь пользуется вполне осязаемой и действенной поддержкой на еще более высоком уровне.
На этом основании он считает себя вправе вытворять что угодно и идти безнаказанно на практически любое злодеяние – ничего не страшась и не оглядываясь на закон, моральные табу и мнение окружающих.
Вообще-то, в законченном и до конца сформировавшемся виде таковых – единицы. Это высший ментовский комсостав, на уровне генералов и занимающих наиболее влиятельные должности полковников.
Но бациллы «мента в законе» дремлют, потихонечку разрастаясь, в очень многих из нас, и мало кто смог уберечься от их развращающего воздействия.
Кусочек власти, которой ты обладаешь, эта небольшая, врученная и тебе частичка общего права твоего государства творить над людьми замаскированный, но от этого не менее безграничный произвол – как яд, как наркотик, как самое сладкое и вкусное из всех лакомств!
Молекула власти
Начнем с меня. Старший лейтенант милиции, рядовой оперуполномоченный – «территориал» районного угрозыска. Ментовская «шестёрка», если называть вещи своими именами. Хотя нет, скорей уж «семёрка»… Все-таки не первый год оперюсь!
За каждую провинность начальство увлеченно дрючит меня во все отверстия и использует, в числе прочих оперов, как затычку во все дырки. Ноль без палочки я для своих командиров, если честно!
Но это – только для них…
Для граждан же я – представитель государства, одна из полноправных молекул его бездушной и всесокрушающей власти.. Перед мною заискивают… Ко мне бегут за помощью пострадавшие от злоумышленников. Моей «крыши» жаждут и добиваются многие, начиная с торгующих на рынке мелких коммерсантов и кончая желающей завербоваться в ментовские сексоты и тем самым получить временную амнистию собственным грешкам уголовной шушерой.
И от того, помогу ли я этому конкретному человеку или не помогу, зачастую целиком и полностью зависит его судьба в обозримом будущем.
Тем же терпилам, допустим, я могу помогать, бросив прочие свои дела, а потому быстро и эффективно… Но могу и не делать ни хрена, для гарантии обложившись со всех сторон оправдывающими мою пассивность бумажками… А у человека ведь, возможно, украли все сбережения, оставив практически без копейки, в совершенном отчаянии… Ну куда ему теперь деться?!. Хоть в петлю лезь!.. Я же могу решить его проблему… Равно как могу и не решать!
Вот только не говорите, что помогать я обязан каждому! Мало ли кто чего и кому обязан. Всем и каждому – не получается, нет на то ни времени, ни сил, да и желания. Если понравится лицо данного человека (или, как вариант, если стимулирует материально) – могу посуетиться для него в ущерб остальным, а не понравился или не отсыпал мне вовремя лавэ – извини, брат!.. На всех страждущих мои возможности не растянешь.
Так это ж я о честных людях говорю, о полноправных гражданах Отечества… Формально – хозяевах этой страны, в которой весь госаппарат только и существует для того, чтобы служить их интересам.
Что ж тогда о криминальной мелюзге говорить, о всяких там хулиганах, алкашах, наркушниках, воришках, проститутках, гопниках, наконец?.. Для них-то я и вовсе Царь и Бог! Что хочу, то с ними и сделаю!.. (В разумных пределах, разумеется…) Они это знают и трепещут, боятся меня, безжалостного и справедливого…
И недаром стерегу я каждый их шаг, обложив со всех сторон своими юркими агентиками и взяв «под колпак» всевозможными способами и методами пристального оперативного наблюдения… Они знают, что рано или поздно я «закрою» их всех, но для каждого отмерен свой срок… И для каждого – колоссальная разница, брошу ли я его за решетку сегодня или отложу на завтра, а то и вовсе на несколько месяцев… или лет…
Дергая их за ниточки, я определяю многие повороты их доль и судеб. Это в моих руках занесенная над ними державная секира, и зачастую (хоть и не всегда) только я и решаю, нанесу ли удар сейчас или замешкаюсь…
Я на своей «земле»
Вот он я – неприметный, щупленький, ничем не выделяющийся в людской толчее… Иду по своей «земле», по обслуживаемому моим подотделом микрорайону. Не виден и малозаметен, но многие меня и видят, и замечают.
В окружающей людской толчее происходят неразличимые постороннему взгляду, но хорошо заметные мне перемещения и протуберанцы.
Одни – поскорее отвернулись, чтобы случайно не встретиться со мною глазами…
Другие – спешно заскользили между людских фигур, ускользая от моих бдительно стерегущих бандитское отребье глаз.
Третьи, напротив, преувеличенно громко и любезно поздоровались, еще издали протягивая для рукопожатия распахнутую ладонь. Я не брезглив, на чистоту рук и помыслов в подобных случаях внимания не обращаю, некоторым из таких руку даже и пожму – нужный человечишко, полезный, пригодный как источник информации… Или же может быть использован как подстава в одной из многочисленных затеваемых мною оперативных комбинаций…
Но от многих других небрежно отворачиваюсь. Протянутая ко мне рука так и повисает в воздухе… Недостойны со мною ручкаться! Гниляки, ничтожества, падаль, компры у меня на них уж на пять лет строгой изоляции, пора уж «закрывать»… Завтра и закрою, последние деньки они на воле болтаются, хоть сами про то еще не ведают… Гондоны!..
Я иду по своей «территории». Она не только моя. Над нею много и других паханов, хозяев нынешней жизни, но те брезгуют кусочничать, не подымают с земли упавшие крохи, оставляя их доклевывать мелким птахам, вроде меня.
Но зато уж эти крошки – мои!
Тусующиеся на моей «земле» мелкие ларечники, карманные воришки, спекулянты, компашки подростков, наркоманы, любители бухнуть, проститутки.
Это все – мой народец, мои крепостные…
Что захочу, то и сотворю с ними!..
Понадобится мне женщина – бесплатно сниму любую из орудующих поблизости шлюшек, выбрав помоложе и незатрепанней… И пусть попробует отказать мне, кошелка!..
Захочется после утреннего скандала с женою отвести на ком-либо душу – остановлю первого же попавшегося на глаза ханурика, отведу в безлюдное место, начну цепляться: «Чё у тебя в сумке?.. А в карманах?.. А чё глазенки подозрительно бегают?.. А где ты был в позапрошлую среду, ориентировочно с 19.30 до 19.45?.. Ах, не помнишь… Ну тогда н-на тебе за это!.. Н-на!.. Н-на, сволочь!» И угощаю его десятком-другим отнюдь не пирожков с повидлом…
А если, упаси боже, еще и наркота при нем найдется или ножик, похожий на тот, который описывал терпилой во вчерашнем гопе… или еще что-либо явно незаконное или подозрительное – тогда всё!.. Амбец ему… Отведу в райотдел, запремся в моем тесном кабинетике, и побью я его, как мамонта, дубиночкой, рученьками и ноженьками, периодически приговаривая: «А теперь говори, педрила, чего такого-этакого успел натворить ты со времени нашей последней беседы?»
И ведь как следует нажмешь на такого гаденыша, так обязательно за каждым – за каждым! – найдется какое-нибудь злодейство. Вонючая кражонка хотя бы или мелкий наркосбыт…
Абсолютно невиновных людей в природе не существует. И зря усмехаетесь, дорогие мои читатели, морща недоверчивые гримасы. Допроси я вас сейчас по полной программе – за каждым из вас что-нибудь обязательно да всплывет…
Хочете – пари? Не хотите?!. Ну-ну…
О блат-публике и говорить нечего, бью и прессую я их, уже заранее зная, что – виновны. Остается только уточнить, в чем именно…
Но это не значит, что я сразу же и непременно навешу на сознавшегося «делюгу» и упеку его в «зону»… Зачем?!. Мест на «зонах» все равно хватает лишь на каждого второго-третьего из заслуживающих отсидки… Вот лишь каждого третьего я и «закрываю», руководствуясь в своем отборе – «кого казнить, кого миловать» – не самодурством и случайным выбором, а целесообразностью, интересами дела, конкретной криминальной обстановкой в районе и на моей «земле»…
Этого я прощаю и амнистирую потому, что дружков-блатарей у него много, вполне подходящий он в мои сексоты…
А тот – дал мне на лапу, и преступление им совершенно пустяшное, обязательной кары не заслуживающее…
Ну а те – просто хорошие люди, случайно оступившиеся и втянутые в конфликт с законом… Без особой надобности хороших людей в тюрягу я стараюсь не кидать. Хотя, если понадобится для дела, не дрогнет рука!..
Что, скажете, суд определяет степень виновности и меру наказания, а не я?.. Да, и суд тоже… Но суды перегружены делами. Где уж им вникать в тонкости, различать нюансы? Судья за те считанные часы, которые он видит подсудимого перед собою, не в состоянии узнать его поближе, почувствовать его душу, понять, чем человек дышит и на что пригоден. Для судейских все подсудимые в принципе на одно лицо.
Я же, опер, с обвиняемым общался плотно неделями, а то и месяцами… А то и годами, если он регулярно прохлаждался на моей «территории». И я знаю о нем то, чего ни один судья никогда не узнает! И пусть не в моих силах вытащить человека из суда и отменить судебный приговор, но ведь я могу сделать так, что человек тот под суд просто не попадет, верно?
Система правосудия в любой стране – это бесконечный конвейер сотворения различных бумажек. Совершено преступление, и орган дознания (то есть опер) оформляет необходимые для возбуждения уголовного дела материалы – первый этап.
Следователь строчит свои бумажки и подшивает их в уголовное дело, втыкая в него все нужные протоколы, справки, акты и экспертизы – второй этап.
Суд на основании материалов следствия и происходящего в зале суда проводит процесс и выносит свой приговор – третий этап.
А там еще кассационные жалобы, апелляции, просьбы о помиловании… В общем, бесконечная лавина всевозможных бумажек!
Так вот, хоть и не во всех, но достаточно во многих случаях, стоит только мне, рядовому оперу, на самом первом этапе оформить одну из бумаг не так, а этак, и второго со всеми прочими этапами просто не будет!.. Или, как вариант, состоятся и они, но совершенно уж по иному сценарию, и вместо длительного срока страдалец отсидит короткий срок, а то и вовсе отделается «условняком»…
Вот и получается, что не суд решил судьбу этого конкретного человека, а я. Хотя об этом, очень может быть, никто или почти никто даже и не узнал.
Проиллюстрирую примером. Ночью двое подвыпивших парней у коммерческого киоска шумели, требуя продать им бутылку водки и две пачки сигарет. Бабла у них немножко не хватало, а давать товар им в долг ларечник, естественно, отказался… Тогда они со злости разбили два стекла в киоске валяющимся невдалеке на асфальте куском арматуры, но сделать больше ничего не успели: на шум прибежал милицейский патруль и задержал их.
Обоих доставили в райотдел, где они переночевали в «обезьяннике», а утром ими занялся я. Налицо были рапорт патрульных о задержании, объяснения ларечника о произошедшем, «сознанка» обоих парней о том, что бедокурили и били стекла. Мне осталось только определить, в какую сторону повернуть общее течение набирающего постепенно скорость бумажного потока.
Можно без особых укоров совести оформить все как заурядную хулиганку: парнишкам по имеющимся уже материалам суд автоматом влепит от 10 до 15 суток, плюс к этому еще и стоимость разбитых стекол после освобождения им придется возместить… В общем-то это пустяк.
Но можно сконцентрировать внимание на том, что требуемый парнями товар не был оплачен ими сполна, то есть имел место как бы даже и грабеж, а если разобраться досконально, то именно грабеж, без всяких оговорок! Внагляк ночью два негодяя пытались взять на гоп несчастного продавца. Нарисуй я такое в своем материале, тотчас будет возбуждено уголовное дело. Этих двоих – в СИЗО, где они как миленькие отсидят несколько месяцев, пока длится следствие и готовится суд. (Впрочем, некоторых угораздило дожидаться суда и по нескольку лет!) А там – и приговор. Минимум по этой статье – четыре года, но могут дать им и пять, и шесть лет…
Но и это еще не всё!.. Начни я копать совсем глубоко, чем стекла-то били?.. Ломиком!.. Тем же ломиком они вполне могли и голову ларечнику разбить… Отсюда вывод: грабеж был осуществлен опасным для здоровья и жизни пострадавшего способом, то есть это самый что ни на есть стопроцентный разбой!.. Двое озверевших маньяков замыслили убить торговца и забрать его выручку, что и случилось бы непременно, кабы патруль не подоспел… Слава нашей доблестной милиции, предотвратившей очередную жестокую мокруху!..
А разбой, братцы, это уж особо тяжкое преступление!.. За него сроки дают – будь здоров, и при данном раскладе восемь лет усиленного режима каждому – это минимум светящего им. При неблагоприятном же настроении судей могут влепить и полновесный «червонец»! На моей памяти было даже два случая, когда в такой же ситуации давали и по двенадцать лет…
Отсидеть 10 суток в изоляторе временного содержания или 12 лет в «зоне» усиленного режима – есть разница? Есть! Да еще какая!
Так что вполне могли ребята загреметь в узилище на пару пятилеток и покорежить себе всю оставшуюся жизнь этой в общем-то заурядной хулиганкой: подумаешь, выпили хлопцы и покуражились маленько… И все основания имел бы суд с ними так поступить, но не поступил. И не потому, что месяцами разбирался в ситуации и просек, что не опаснейшие бандиты перед нами, а обыкновенные ребята, каких кругом море…
Нет, не по этой причине их судьбы остались неизуродованными, а потому лишь, что встретился в самом начале конвейера затянувшего их в свои шестеренки грозного механизма правосудия я, молодой и пригожий. Сориентировался сразу, пробил личности обоих, понял – яйца выеденного то дело не стоит! И недостойно наше вонючее государство того, чтобы во имя его абстрактных принципов «законности и правопорядка» губить этих вот двух вполне конкретных парнишек.
Тем более, кстати, что один из них в прошлом помог мне разоблачить и посадить своего знакомца домушника, а у второго маманя в супермаркете отделом заведует, и с нее можно получить в знак благодарности за освобождение сыночка некоторый презентик… Но можно и не получать, это необязательно, желательно лишь… Я – не шкурник. Но тут важен принцип: мне выгоднее оказывается не «закрывать» эту парочку, и обществу это выгоднее, и в конечном счете это выгоднее даже и государству.
А я всегда стараюсь делать то, что выгоднее и полезнее!
Вот почему никакого грабежа, а тем более разбоя. Хулиганка! Чистой воды хулиганка! Народный суд по моему определению в тот же день отштамповал обоим по 10 суток, честно отмотали они их от звонка до звонка, мамаша одного из парней заплатила хозяину ларька за разбитое стекло и мне выставила парочку бутылок коньяка – за проявленный мною гуманизм…
Всем хорошо! (В данной ситуации я вправе был потребовать и более серьезной мзды, но не захотел. Могло бы потянуть на «дачу взятки», что чревато… А выпивка – это не взятка, а угощение! Сегодня добрая женщина угощает меня коньяком, завтра я ее, что ж тут плохого?.. И уважение ко мне проявлено, и риска для меня ни малейшего. А в будущем, если мне понадобится более серьезная услуга с ее стороны, будет возможность напомнить об оказанной ее семье услуге…)
Уже полтора года прошло со времени описанной истории. Оба парня наверняка уже и забыли об этом неприятном для них, но в общем-то мелком инциденте. А ведь сложись все иначе – были б сейчас за решеткой и еще до-о-о-о-олго находились бы там. Я их спас от большой беды. Они это знают (если забыли, в случае надобности обновлю им память), и я это знаю. И мне приятно.
Собачья у меня работа, согласен… Но и она кое-что дает. И самое главное – это ощущение силы и власти, ежедневно подкрепляемая уверенность в том, что я умней, напористей, талантливей и удачливей многих других.
Работа периодически рождает во мне чувство того, что я – Хозяин Жизни.
Моя текучка
Вчера, к примеру, наглого бандюгу запутал в сетях оперативных комбинашек, и при сильнейшем дефиците улик и вещдоков сумел вначале «закрыть» его, а затем и вытрясти из этой падлы «чистосердечные», что обеспечит ему суровый приговор…
Сегодня вернул состоятельному чмырю часть уворованного у него мебельного гарнитура, а он в благодарность выставил мне поляну в кабаке средней руки…
Завтра прихлопну наркобарыгу. Не всех торговцев «дурью» надо прихлопывать, многие из них вполне полезны в проводимых угрозыском «играх» с криминалом. Но есть и такие, которых пора уж к ногтю! Вот одним из таких и займусь. Он хитер и изворотлив, а я еще шустрей и изобретательней, и никуда ему от меня не деться. Он будет моим!
Есть и совсем исключительные случаи – вроде того, что случился в позапрошлом месяце…
Мокрогубый пацан-пэтэушник завел знакомую ему с детства девчушку на пустырь, там изнасиловал ее вдоль и поперек, а затем перепилил ей горло прихваченной из дому ножовкой. А позднее, когда на пустыре был найден растерзанный труп, первый же сочувствовал зареванным родителям девочки и клялся-божился найти и растерзать неведомых убийц.
И не следак-кретин выследил его, куда ему… А я, опер, с самого начала этого пацана в чем-то смутно заподозривший. Глазки у него были какие-то… блудливые! Вот и намекнул гаденышу, что кое-что о нем знаю.
Заметался он от моих темных намеков, замандражировал, совершая одну промашку за другой. Я следил за ним внимательно, используя каждую возможность прокачать его «на косвенных». Он и поплыл.
Сначала кинулся перепрятывать те простенькие золотые сережки, которые снял с убитой – после того, как я ему насвистел, что знаю, где они лежат… Он и поверил, дурашка! Сам меня к ним, фактически, привел.
А позднее, на допросе, когда стал он от всего открещиваться, мол увидел ее на пустыре уже мертвой и забрал сережки себе на память, и заключение экспертов не позволяло припереть его неоспоримо к стенке, именно я полностью расколол его!.. И не только побоями, нет… Я его морально измордовал!.. Допек его словами так, что убитая девочка встала проклятием перед ним, и не выдержал он взгляда ее мертвых глаз, сломался… Всхлипывал и рыдал в моем кабинетике, живописуя подробности того, как насиловал и убивал, но самое важное – заодно и рассказал, куда ножовку закинул, со следами крови и отпечатками своих пальчиков…
Он ведь почему так легко сдался-то?.. Потому что я ему подсказал: если не отпираться, а все признать, тогда больше шансов скосить «под дурика» и вместо «пожизненки» отделаться небольшим сроком принудительного лечения в психушке… Он так и планировал: подлечусь маленько, потом выйду на волю – и еще кого-нибудь изнасилую и убью!..
Но напрасно он губу раскатал!.. И не только потому, что никто из него, смышленыша, делать дурика и не собирается, а и оттого еще, что уж позаботился я пустить перед ним слушок в СИЗО, в ту камеру, где ему до суда сидеть придется: вот вам, ребятушки, подбрасываем на перевоспитание редкостного уродца, который дитя оттрахал, убил и ограбил в придачу!.. О-о-о, чую – тяжко ему в камере той придется…
И почему-то уверен я, что уж никого больше этот губастенький не снасильничает и не убьет.
Власть над людьми – страшная сила. Привыкаешь к ней почти мгновенно, а отвыкнуть потом почти невозможно…
Ненавижу!...
Спросите нас, рядовых разыскников, кого мы ненавидим больше всего?
Бандитов? Нет.
Большинство бандитов – сволочи. Иногда какая-нибудь бандитская мразь натворит совсем уж несусветку, ребенка, к примеру, по-садистски убьет или руку на мента подымет… Такая иногда злоба вспыхивает на таких – прибил бы!
Но, отведя душу на этой мрази руками и ногами, успокоишься, оттаешь душой… Кто целиком и полностью находится в твоей власти, кто уж неопасен, тот не может быть объектом жгучей ненависти. Вот почему отношение оперов к бандитам в целом – спокойное, сугубо профессиональное, бесстрастное, почти что благодушное. Их дело – воровать, грабить, насиловать и убивать. Наше дело – ловить и изобличать их. Как говорят в Голливуде, «ничего личного, только бизнес!». А начни мы волноваться и палить с каждым криминалом нервную систему, долго не протянем.
Кого же еще можем ненавидеть мы долго и жарко – уж не своих ли горячо любимых тещ?..
И опять – мимо. Теща – тоже человек, особенно если общаться с нею не очень часто. Согласен, раздражает она порою чертовски…
Но кого ж тогда дружно и сплоченно ненавидят лютою злобой практически все опера?.. Кому в любую секунду готовы вцепиться в глотку?.. О ком не могут вспоминать без зубовного скрежета и душевной боли?
Ответ один: это наше Начальство! Ох и допекло же оно нас – до самых что ни на есть печенок! И так норовят нас утеснить отцы-командиры, и этак. То одну подлянку кинут личному составу, то совсем другую… Словно живут по принципу: ни дня без того, чтобы не учудить побольше гадостей подчиненным!..
И дело даже не в том, что наши начальники так уж плохи. Тогда хоть была б надежда, что плохих начальников когда-нибудь заменят хорошие и дела наладятся… Но нет, «начальник» – это как клеймо на занимающем эту руководящую должность, вне всякой зависимости от того, хорош или плох он сам по себе.
Просто поганый человечек в шкуре начальника делается еще поганее, а совестливого место руководителя курвит и портит. Иначе нельзя, должность такая!
Наше начальство – как передаточное звено между морем терзающих наше общество проблем и неспособностью властей (по всевозможным объективным и субъективным причинам) их своевременно и в полном объеме решать. А пытаются решать, и отсюда – куча идиотских законов, инструкций, приказов, указаний и поручений…
С самого верха эта снежная лавина катится вниз. Руководство всех уровней призвано обеспечить «неукоснительное исполнение» того, что исполнить невозможно, даже и теоретически… «Верхи» давят, «низы» химичат и ловчат, начальство сердится и гавкает, подчиненные оправдываются, врут, выкручиваются и живчиками увиливают от разоблачения и кары… Но то и дело кого-нибудь все ж разоблачают и наказывают, позабыв только объяснить еще не разоблаченным, как можно жить и полноценно исполнять служебные обязанности, не совершая именно того, за что недавно был покаран наш «засветившийся» товарищ.
В одном нашему начальству не откажешь – обойтись совсем без него все-таки нельзя. Кто-то же должен управлять стихией! Кем-то так или иначе приходится жертвовать, испохабив его назначением на руководящую должность. Вот и жертвуем. Иногда достойными, совестливыми и работящими (таких потом жальче!), но в основном типичными мусорами. Если уж кто-то должен исполнять роль курвы и гниды, так уж лучше они!..
Лично я, к примеру, ни за какие коврижки в руководители не пошел бы! Ну его… Делать «как надо» мне все равно не дадут, а исполнять слепо все, что требуют, не хочу! Ну то есть как… На своем уровне именно этим я каждодневно и занимаюсь, но при этом отвечаю только за себя и сам держу ответ перед своей совестью. А если поставить меня во главе какой-нибудь команды – поневоле придется заставлять других делать немалое количество гнусностей, гадостей и подлостей… Не желаю!
Какашка средней вредности
Что способна сделать пусть и маленькая, но все-таки власть над людьми с ее обладателем, покажу на примере возглавляющего наш территориальный подотдел старшего оперуполномоченного.
(Для справки: наш подотдел курирует один из микрорайонов Заводского района города Энска. Жилмассив поделен на две половины. Два опера (или, как вариант, опер + помощник опера) опекают одну из половин, еще два – другую, возглавляющий же подотдел старший оперуполномоченный (обычно в капитанском звании) координирует их деятельность и отчитывается за них перед начальником угрозыска).
В общеизвестной и правильной мысли «Чем выше занимаемая должность, тем дерьмовее человек!» есть маленькое исключение: это когда и на невысоких должностях оказываются личности малозначимые и вредненькие.
Нельзя сказать, впрочем, что наш капитан – дурак. Сам по себе он вовсе не глуп… (Да дураки начальниками обычно и не становятся. Чтобы выбиться в чины, нужна хоть какая-нибудь, да смекалка, определенная хватка, некоторая ловкость, наконец.
И человек-то наш старший опер не из самых паршивых, нет в нем природной зловредности и желания нагадить ближнему. А в свое время, когда был он еще рядовым оперуполномоченным в этом же райотделе, даже и уважали его товарищи за старательность и работящесть.
Но потом, оценив его плюсы и за неимением большого выбора кандидатур, назначило его руководство пусть и маленьким, но боссом! И сразу же таким «тормозом» заделался…
Не имея ни малейших организационных талантов, будучи не способным сплотить и повести за собою свой маленький коллектив, с максимальной пользой эксплуатируя сильные стороны и достоинства каждого, он в то же время суетился изо всех сил, стараясь доказать начальству, что оно не ошиблось в выборе, приподняв его над общей массой. Доказывал всячески, что вполне заслуживает если и не дальнейшего повышения по служебной лестнице, то хотя бы оставления в прежнем, «приподнятом» состоянии, и больше всего боялся возврата в былое, «молекулярное» состояние.
Постоянные крики, матюки, идиотские поручения, зачастую бессмысленные, еще чаще – неисполнимые… Дергал ребят по мелочам, а в серьезных вопросах помощи от него не дождешься! Понятно, что в таких условиях работа завалилась, и показатели покатились под уклон.
На оперативках в РОВД нас все чаще начали склонять во всех падежах. Но своей вины в этом капитан вполне искренне не замечал: «Вы же видите, я днюю и ночую на работе!» А поскольку кто-то конкретный ответить за провалы должен, то за все неудачи клял подчиненных ему оперов: такие и сякие, блины, болваны, бездельники, шишкастая палка им всем в рот! А все почему? Да потому, что гениальных его указаний не исполняют в точности!
Ладно. Разберемся с тем, что же конкретно он указывает.
Скажем, вызывает меня к себе и интересуется: «Чем думаешь заняться?..» Ну, думать-то я могу про пивка хлебнуть в любимом мною пивбаре «Три богатыря», невдалеке от райотдела… Но отвечаю, что положено: «Через час со следователем Сысуевым и вором-форточником Демьяненко едем на «территорию»… Вор дал вчера явку с повинной на совершение им кражи по Мостостроительной, дом 24, в позапрошлом месяце. И теперь воспроизведем события на месте, пусть все покажет и расскажет, под протокол и при понятых. На этот месяц следак уже не успевает закончить оформление раскрытия кражи, а вот в показатели следующего месяца это пойдет!»
Казалось бы, ясно все объяснил, да? А старший опер взрывается: «Ты об этом месяце думай, а не о следующем! У нас в этом месяце по раскрытиям полный завал. Значит, так: немедля езжай на опрос свидетелей по краже «Москвича» у фотографа Фридмана!»
Недоуменно пожав плечами, пытаюсь объяснить: следователь уже ждет доставки домушника из СИЗО, и та кража уже раскрыта, осталось только задокументировать. А эту еще только предстоит раскрыть, и удастся ли найти вора – большой вопрос! Наверняка «Москвич» уж разобран на запчасти и продан в качестве таковых на местном рынке.
Затем, поколебавшись, сообщаю заветное: с «Демьяном» есть негласная договоренность, что вдобавок к своей «родной» краже он при воспроизведении возьмет на себя еще и две «левых», не им совершенных… Ему ведь все равно придется сидеть – что за одну кражу, что за три… А нам – приличный довесок к показателям раскрываемости!.. Мы же за это его куревом и чаем в СИЗО «подогреем».
Любому оперу такие аргументы что железобетон. Но капитана заклинило: «Я сказал – езжай на адрес к фотографу и точка!..» И кулачком уж по столу стучит, словно и впрямь меня в чем-то худом уличил.
А ведь я лишь о службе беспокоюсь!.. Мне-то лично что – больше всех надо?..
Хотя и вру. Его долбоёбство рекошетом бьет и лично по мне. Послушайся я старшего опера – не будет в следующем месяце трех раскрытий преступлений в мой план… Запишут невыполнение!.. А если еще и на работу угораздит разок опоздать или же залететь в какую-нибудь халепу по пьяни – объявят строгий выговор, а то и неполное служебное соответствие. Так недолго и из органов вылететь! И этот мудила за меня ни за что не вступится, наоборот, напомнит: «Ты ж и к Фридману тогда лишь после второго напоминания выехал!»
Самый лучший вариант в таких случаях: внимательно выслушать старшего опера, старательно ему поддакивая, а затем сделать по-своему, как и планировал. Ну а отмазку перед капитаном потом придумать – это уж дело техники!
И оно мне надо – вместо поддержки своего непосредственного начальника иметь от него постоянно одни чиряки на задницу?.. А ведь у нас в «конторе» такое – за правило. Редко когда встретишь дельного руководителя, да и тот вынужден как-то маскироваться, подделываясь под общий стиль долбоёбства, чтоб «вышестоящие» не опознали чужака и не съели. Таких примеров – уйма.
Между прочим, до этого старшим опером был у нас совсем иного склада товарищ: неугомонный, заводной, весь в работе… Постоянно бегал, лазил где-то, вынюхивал, высматривал, с людишками топтался, выведывал нужную информацию. Бывало, появляется возможность всем подотделом сесть и спокойно напиться. Всем подотделом так и делаем, один он, сорвавшись с места, мчится, допустим, в СИЗО: «Из оперчасти звонили – можно пробить сознанку по мокрухе в Лосиной балке!»
Ну-ну, думаем… Старайся там, бегай, пока мы будем конкретно бухать!
Но чужая старательность заразительна!. Глядя на такого «старшого», иногда и самому хочется что-нибудь сотворить сверх уставного!
Потом забрали того «старателя» с повышением, в горУВД. Иногда встречаемся на совещаниях и оперативках. Если просишь его о помощи, сразу же: «Да, конечно, о чем разговор?!» И делает все, как обещал. Толковый мужик.
А с этим, нынешним, не то что работать – даже находиться вместе в одном здании не хочется! Мудила…
