Анжелика Курукуласурия.
ВОСЕМНАДЦАТЬ РАЗГНЕВАННЫХ МУЖЧИН. И ЖЕНЩИН
New Code Words For Censorship
Modern Labels for Curbs on the Press
The World Press Freedom Committee, 2000.
Новые кодовые слова для цензуры
Современные ярлыки для обуздания прессы
Всемирный комитет "В защиту свободы прессы", 2000. 138с.
Сборник "Новые кодовые слова цензуры", издал Комитет за свободу прессы. (Комитет является координационным центром 44 журналистских организаций на 6 континентах планеты). В книге перечислены различные формулировки, с помощью которых Государство пытается завуалировать ограничение свободы слова. "По сравнению с цензурой прошлого, цензуру нового века будет гораздо сложнее узнать, ей станет намного труднее противостоять, - пишет в предисловии редактор книги, исполнительный директор Комитета Свободы прессы в мире Мэрилин Грин, - Эта цензура будет появляться из самых неожиданных уголков. Она уже появилась. Не только с тяжелой руки диктаторов, но также с помощью вроде бы демократических источников: связанных с Западом международных и межгосударственных институтов."
Вероятно, для того, чтобы подчеркнуть глобальность цензуры нового поколения, книгу писали 18 человек, по главе - каждый. Все - известные журналисты, в настоящем (или прошлом) занимающие видные должности в СМИ и журналистских организациях: главный обозреватель лондонской "Таймс" Розмари Райтер, директор Медиа-центра в Белграде Хари Стайнэр и др. Стаж вносит в их статьи интонацию наболевшего. Эта прочувствованность добавляет привлекательности книге, которая, в сущности, состоит из толкований ставших банальными, но все еще не потерявших актуальности формулировок.
Первая глава посвящена выражению, которое журналисты не слышат только от ленивого: "ответственность прессы". "Необходимо определить, что же это такое", - пишет автор главы Миа Дурнаэрт, парижский корреспондент бельгийской газеты De Staandaard,
председатель консультационной группы ЮНЕСКО по свободе прессы. Она вспоминает, как однажды телевидение показало политиков в наручниках, подозреваемых в причастности к финансово-политическому скандалу. Тогда политики многих западноевропейских стран были шокированы увиденным. Они заявили, что СМИ ведут себя безответственно, вторгаясь в частную жизнь, нарушая презумпцию невиновности, бросая тень на людей, которых только подозревают в преступлении. Было предложено запретить подобные кадры. Но журналистские организации запротестовали. По их словам, это означало бы сокрытие правды. Ответственность тут была не причем. "Если вы не хотите, чтобы мы это транслировали, - сказали журналисты, - запретите полиции одевать наручники".
Эта история - типичный пример того, как под ответственностью часто подразумевается ограничение правды, в котором заинтересовано не общество, а отдельные люди. По мнению Мии, превращение правды в узаконенное обязательство дает право и даже вменяет в обязанность правительству, парламенту, суду (то есть не имеющим отношения к СМИ органам) решать, что же такое правда, и навязывать СМИ свое понимание правды, так называемую "официальную правду". Это не имеет ничего общего со свободой прессы. В освещении новостей всегда будет присутствовать элемент субъективности. И ответственность журналист должен нести перед самим собой.
О неприкосновенности частной жизни рассуждает профессор Школы журналистики и массовых коммуникаций в Миннесоте Джейн Киртли. Она убеждена, что частная жизнь вещь вообще иллюзорная. Непонятно, где проходит граница между общественными и личными интересами. А уж если государство примет негибкие законы, определяющие понятия "частной жизни", все кончится тем, что общество будут ограждать от прессы. По мнению Киртли, во имя сохранения высших ценностей, например, права на информацию, стоит и потерпеть некоторые "вольности", которые позволяют себе СМИ.
Ведущий специалист по международным коммуникациям в Freedom House (Нью-Йорк) Леонард Сассманн резко критикует венесуэльский закон 1994 года, согласно которому журналист обязан получить гослицензию на профессию, в противном случае он попадет в тюрьму за незаконную работу. Помимо Венесуэлы, подобный закон существует в Гондурасе, Панаме, Эквадоре, Бразилии, Боливии и на Гаити. "Выдача лицензии журналистам существует так же долго, как и печатное дело, - пишет Сассман, - Вещь сама по себе вопиющая, лицензирование представляет особую ценность для цензоров. Оно обуславливает появление "разрешенных" репортажей и комментариев. Более того, угроза потерять лицензию провоцирует самоцензуру - беспрекословное подчинение нормам цензора. Для журналиста потеря лицензии часто означает потерю заработка, тюремное заключение, а то и хуже". Британская журналистка Кейт Эди также возвращается к теме лицензии на профессию: "Если бы мне пришлось заполнять форму на получение лицензии, я бы столкнулась с маленькой проблемой, - рассказывает Эди, - Журналистское образование: прочерк, журналистская квалификация: прочерк, членство в профсоюзе: прочерк, столкновения с полицией: депортация из двух стран, аресты во многих страна, один публичный спор с правительством Великобритании, место работы: Директор службы новостей Би-Би-Си, крупнейшей информационной организации в мире. (Теперь отгадайте, получу ли я лицензию?)"
Еще одна неуловимая вещь в журналистике - правда. О том, можно ли определить достоверность, непредубежденность новостей, кто может это делать и может ли вообще, рассуждает Данило Арбилья вице-президент Межамериканской Ассоциации Прессы (МАП) и бывший председатель комитета МАП по вопросам свободы прессы и информации: "Суть демократии заключается в том, что не существует собственников правды. Не существует Большого Брата, а к правде можно прийти через дебаты, свободное противопоставление идей и доступ к большему количеству информации.
Огромная опасность для свободы и демократии - это вера в то, что наша правда - это правда, единственная правда и последующие попытки навязать эту правду всем остальным.
Эта опасная вера является частью так называемого права на свободную информацию, частью опасной философии, которая считает правду оправданием для власти. Кто же еще отдает приказы, притесняет и если надо убивает во имя правды".
Несколько глав книги посвящены проблемам прессы в развивающихся странах и в России. О последней пишет Генрикас Юшкавичус, с 1990 года помощник генерального директора по коммуникации в ЮНЕСКО (в течение 19 лет он был вице-председателем Гостелерадио СССР). Пожалуй, ничего нового, по крайней мере, российскому читателю, он не рассказывает. Вот одно из его высказываний: "Ирония заключается в том, что исчезновение регулирования СМИ в бывших советских республиках привело, в конце концов, к сильной концентрации, а следовательно - к возрастающему контролю как над формой, так и над содержанием. Вряд ли это можно считать неожиданностью: если уж принимаешь рыночный подход, надо считаться с экономическими тенденциями и феноменами, одним из которых является концентрация".
Автор другой главы, Оваис Аслам Али, директор независимого пакистанского агентства Pakistan Press International, делает обзор развивающихся стран в целом, и это говорит о типологическом сходстве цензуры при различном культурном фундаменте. Али утверждает, что труднопреодолимое "оправдание" цензуры в развивающихся странах состоит в тезисе, будто эти государства нуждаются в стабильном экономическом развитии, а противоречия и конфронтация, вызванные неконтролируемой прессой, пагубно отражаются на экономическом прогрессе. СМИ в этих странах находятся под значительным давлением государства и политических групп, которые обвиняют прессу в том, что она безответственно использует обретенную свободу, охотясь за сенсациями, описывая преступления и дезинформируя общество. "Нельзя, - заключает Али, - отрицать необходимость развития действующих этических и профессиональных стандартов, которые бы сохранили и умножили ценность свободы прессы. Но СМИ должны это делать сами, без всякого давления и угроз со стороны государства".
Среди других тем книги - самоцензура у журналистов, проблема доступа к информации и маскировка пропаганды государственных СМИ под общественную информацию. Характерной чертой сборника, пожалуй, является его интонация: неподдельная тревога за то, что цензура может одержать победу над свободой слова. Выход из положения авторы видят лишь в позиции журналистов, в их активной борьбе за свою профессию. К этому они призывают коллег почти в каждой главе.
См. также введение к книге
В начало страницы