Преступления войны. Что должно знать общество

Crimes of War. What the Public Should Know.
Ed. by Roy Gutman and David Rieff. W.W. Norton & Company,
New York - London, 1999.

Эта книга построена как путеводитель (если возможно так выразиться о предмете, о котором идет речь), путеводитель по тому, что в современном гуманитарном праве называется военными преступлениям, от А до Z. От статей "Acts of War" (акты войны) и "Agression" (агрессия) до "War Crimes" (военные преступления), "Weapons" (оружие) и "Willful Killing" (сознательное убийство). Авторы - известные журналисты, телерепортеры, фотографы, ведущие эксперты в области военного права, - всего 140 статей, написанных 90 авторами из двенадцати стран мира. "Материал" - девять войн последних десятилетий.

Свое предисловие к книге написал Ричард Голдстоун, судья Конституционного Суда Южно-Африканской Республики, ставший первым Главным Обвинителем Трибунала по бывшей Югославии и Трибунала по Руанде. Он с оптимизмом говорит о роли средств массовой информации в деле утверждения международного гуманитарного права. Именно на их поддержку опирался Ричард Голдстоун, когда пытался наладить, вопреки не всегда явному сопротивлению политиков и международных чиновников, эффективную работу Трибуналов по Югославии и Руанде. Даже первые небольшие успехи получали освещение и поддержку со стороны журналистов. Неправительственные организации стали также той силой, которая воздействовала на общественное мнение и создавала необходимое политическое давление на власти. В результате некоторые европейские правительства стали более серьезно относиться к своим обязательствам по содействию работе Международных трибуналов. Без такой поддержки работа трибуналов, как убежден Ричард Голдстоун, была бы свернута уже в самом начале.

Ричард Голдстоун анализирует уроки, которые он извлек из своей работы. Он говорит, может быть, об одной из главных сложностей: как можно успешно сочетать высокое качество журналистского репортажа о ситуациях, возникающих в зоне конфликта, и правовую ценность передаваемой новости. Общественное мнение недостаточно осведомлено о гуманитарном праве, и это создает трудности для журналистов, освещающих конфликт. Кроме того, в отношениях между военными корреспондентами и международными судами уже создано известное напряжение.

Журналистика, действительно, получает сегодня новое, пока еще не определенное измерение. Журналисты обладают различными мандатами, у каждого свои способы добывания информации, свои представления о доказательствах, отличающиеся от сугубо правовых требований. И, конечно, здесь невозможно смешение. Репортер должен оставаться репортером, тем, кто представляет происходящее для широкой публики. Однако, случаются пересечения правового и журналистского поля.

Ричард Голдстоун приводит пример собственного расследования, когда южноафриканская полиция открыла огонь по пятидесятитысячной толпе демонстрантов в пригороде Йоханнесбурга в 1991 году. Было много убитых и раненых. И, как водится в таких случаях, были представлены противоречивые отчеты о событиях - чем было вызвано применение оружия. И вот за несколько дней до начала публичного расследования, которое поручил провести Президент де Клерк, в офис Голдсмита была анонимно доставлена видео-пленка, на которой был запечатлен как раз момент первых выстрелов. Именно это материальное свидетельство стало решающим в убеждении судьи в том, что действия полиции были неоправданными и что имеет место уголовное преступление. Полицейские были осуждены, правительство выплатило пострадавшим компенсации. Наверняка, предоставлению суду видеопленки предшествовали немалые сомнения репортеров. Ведь в их руках было уникальное свидетельство событий, а они предоставляли материал в распоряжение суда. У меня было подозрение, что материал принадлежал американской телевизионной компании, но, кто бы это ни был, я был чрезвычайно признателен за эту акцию, которая позволила восстановить справедливость по отношению к настоящим жертвам. Насколько мне известно, эта пленка так и не была пущена в эфир. И это, как полагает Ричард Голдсмит, свидетельствует о том, что журналисты испытывают неуверенность в предании гласности материалов о противоречивых событиях, когда они не имеют точного представления о рамках закона.

Настоящая книга позволяет получить компетентное представление о международно признанных правилах ведения войны. Эта осведомленность поможет и журналистам и более широкой публике не только знать и говорить о происходящих трагических событиях, но и понимать ту ответственность, которую должны понести те, кто нарушает законы войны. Ведь как правило, воюющие стороны осведомлены о том, что находится в правовых рамках, а что выходит за них. Однако это не всегда понятно репортерам, тем более простым людям. Международное гуманитарное право принимает войну прагматически, как данность, - но знание принятых международным сообществом законов ведения военных действий и отслеживание их исполнения может предотвратить неуправляемое развитие военного конфликта.

Судан, 1998

И еще об одной необходимости говорит Ричард Голдстоун - продумать дополнительные меры защиты военных журналистов. Ибо они, оказываясь часто непосредственными свидетелями, становятся мишенью для тех, кто заинтересован в сокрытии военных преступлений. Может быть необходимо расширить возможности для журналистов участвовать в процедурах трибуналов по военным преступлениям? Вопрос не простой, такое участие не рассматривается в рамках существующих конвенций. Если же журналисты - возможные свидетели, то необходимы дополнительные юридические гарантии их безопасности в зоне конфликта. Ричард Голдсмит придерживается точки зрения, что ни журналисты, ни сотрудники неправительственных организаций, работающие в зоне военных конфликтов, не должны рассматриваться как свидетели (они могут стать таковыми лишь по собственному желанию).

Вместе с тем, именно журналисты могут сегодня оказать важное содействие в создании действенного механизма исполнения международного гуманитарного права и соблюдения прав человека.

Дети-солдаты

Предваряет книгу также небольшая обзорная статья о развитии Международного гуманитарного права, написанная Лоуренсом Вешлером, постоянным автором Нью-Йоркера. Коротко ее содержание можно свести к следующему.

Международное гуманитарное право, предписывающее правила ведения военных действий, сегодня представляет собой уже значительный корпус нормативных положений. Речь идет о том, чтобы эти принятые международным сообществом законы стали реальными ограничителями в военных конфликтах и реальной угрозой тем, кто преступает "законы войны".

Начало кампании за установление современных правил поведения в войне (законов войны, регулирующих как поведение воюющих сторон, так и отношение к тем, кто не участвует непосредственно в военных действиях во время вооруженного конфликта), как принято считать, датируется серединой XIX века - времени масштабных призывов на военную службу и значительного технического прогресса вооружений, многократно увеличивающих смертоносный потенциал войны.

В июне 1859 года, когда огромная австрийская армия и франко-итальянские военные силы сошлись в битве при Сольферино, - более 40 тысяч погибло всего за несколько дней, причем большинство - от ран при отсутствии помощи. Очевидцем этих событий был швейцарец, предприниматель Жан-Генри Дюнан. Он был потрясен картиной массовых страданий и гибели. В 1863 году Дюнан учреждает организацию Международный Красный Крест, а в 1864 году, в большой степени в результате его личной активности, проводится международная конференция, итогом которой стало принятие Женевской конвенции 1864 года "Об улучшении условий для раненых на поле боя". В те же годы, когда шла Гражданская война в Соединенных Штатах, Авраам Линкольн поручил профессору из Нью-Йорка Фрэнсису Либеру подготовить проект правил ведения военных действий, особенно что касается обращения с военнопленными. "Кодекс Либера" стал основой для позднейших кодификаций.

Однако международное гуманитарное право по-прежнему не ставило под сомнение саму легальность войны, - речь шла лишь о смягчении ее последствий. Процесс развития "права войны" и принятия новых конвенций происходил на Гаагских конференциях 1899 и 1907 гг. (где рассматривались, в частности, вопросы о допустимом и недопустимом оружии), а также на конференциях в Женеве под эгидой Лиги Наций в 1925 и под эгидой Международного Красного Креста в 1929, 1949 и 1977 гг. Женевский протокол 1925 г. запрещал использование ядовитого газа и биологического оружия. Четыре Женевских конвенции 1949 года говорили о раненых в сухопутных и морских сражениях, о военнопленных, а также касались судьбы гражданских лиц, не участвующих в военных действиях. Конвенция, принятая в 1954 г. в Гааге касалась защиты культурных памятников. А два Протокола 1977 года к Женевским конвенциям 1949 года (ставшие результатом трехлетней непрерывной предварительной работы) распространяли уже установленные конвенциями правовые нормы в отношении международных военных конфликтов на конфликты, связанные с национальными освободительными движениями и гражданскими войнами. Новую силу получило понятие "преступление против человечества", впервые сформулированное Нюрнбергским и Токийским военными трибуналами, а затем фигурировавшее в конвенции ООН "О предотвращении геноцида и наказании за преступление геноцида".

Однако, несмотря на выдающиеся продвижения в области установления международных правовых норм войны, реальные механизмы действия этого права и сегодня малоэффективны. Особенно это касается привлечения к ответственности лиц, виновных в нарушении правил ведения войны. Ведь именно индивидуальная ответственность была возведена в принцип Нюрнбергским и Токийским трибуналами.

Международное гуманитарное право бездействует, похоже, прежде всего потому, что национальные правящие элиты (и прежде всего руководители стран постоянных членов Совета Безопасности) боятся поднимать болезненные проблемы ответственности - ведь однажды этот взгляд может быть обращен на них самих.

Вьетнам, 1966

Неожиданное значительное продвижение в применении международного гуманитарного права произошло в результате учреждения трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде. Наконец-таки, шокированный зрелищем геноцида, происходящего в центре Европы, Совет Безопасности предпринял реальные правовые действия. Впрочем, некоторые члены Совета Безопасности быстро опомнились, оценили последствия своего решения об учреждении Югославского трибунала и стали тормозить процесс. Затягивалось назначение постоянного обвинителя, возникали иные процедурные и бюджетные сложности. Однако Трибунал существует. И увеличивает шансы учреждения постоянно действующего Международного Уголовного Суда, в компетенцию которого войдут военные преступления и преступления против человечества.

* * *

В августе 1999 года исполнилось 50 лет со времени подписания Женевских конвенций. Выход этой книги, как полагают ее редакторы, будет способствовать распространению знаний о международных правилах ведения войны. Книга первоначально мыслилась как своего рода справочник для военных репортеров. Однако, как нельзя отдавать войну на откуп генералам, так нельзя, полагают создатели книги, некритически относиться и к журналистскому освещению военных конфликтов. Общество само должно обладать соответствующими правовыми знаниями и выносить свои моральные суждения. Поэтому - книга предназначена многим.

Журналистское освещение вооруженных конфликтов сегодня часто подается вне представлений о правовых рамках, о более широком общественном контексте событий. Близкий наблюдатель лишен широты обзора. И, помимо прочего, профессиональная подготовка репортера не предполагает сегодня знания того, какие военные действия являются правовыми, какие - неправовыми, а какие являются военными преступлениями. Является ли военным преступлением обстрел госпиталя в Сараево, или же международное право сочтет это деструктивным, жестоким, но не выходящим за рамки правил ведения войны действием? Является ли военным преступлением задержание на блок-посту на Дагестано-Чеченской границе гуманитарного конвоя? А отказ от взятия пленных во время боевых действий в Шри-Ланка? Является ли правовым действием то, что дома подозреваемых в терроризме отдаются на разграбление, как это случается в Израиле? Или же это военное преступление? А как рассматривать случаи, когда участники военных действий оказываются среди гражданского населения, как это было во Вьетнаме, в Руанде?

Международное гуманитарное право ничего не говорит об источниках тех или иных военных конфликтов. Оно не определяет, на чьей стороне правда. Однако оно устанавливает обязательные правила поведения, накладывает ограничения на методы ведения войны и вводит ответственность за нарушения.

Журналистика, рисующая ужас, варварство и хаос войны, ссылающаяся на этнические и каннибальские инстинкты, - не может способствовать пониманию того, что происходит. Ей необходима в том числе правовая компетентность.

А пафос создателей этой книги выразил еще Джозеф Пулитцер, писавший: "Всякое преступление живет не иначе как за счет тайны. Выведите его наружу, опишите его, атакуйте его, высмейте его в прессе, и, рано или поздно, общественное мнение произведет свое очистительное действие".

Елена Ознобкина