СОДЕРЖАНИЕ Журнал "Досье на цензуру" Главная страница
ДЕЛО ВАЛЕНТИНА МОИСЕЕВА

Краткое изложение дела В.И.Моисеева
с юридическим анализом экспертов

Вечером 3 июля 1998 года в Москве был задержан южнокорейский дипломат Чо Сон У. Все информационные агентства и СМИ России передали информацию службы безопасности страны о том, что Чо Сон У занимался в России шпионажем и пойман с поличным на получении секретных материалов от своего агента.

Этим агентом ФСБ РФ объявила российского дипломата, который вечером 3 июля принимал в гостях у себя дома южнокорейского коллегу.

После долгого ночного обыска высокопоставленный российский дипломат, заместитель директора 1 Департамента Азии МИД Российской Федерации Валентин Моисеев был задержан по обвинению в государственной измене в форме шпионажа.

4 июля 1998 г. ФСБ РФ информировала МИД РФ о задержании с поличным южнокорейского дипломата во время его агентурной встречи с В.Моисеевым. На этом основании южнокорейский дипломат был объявлен персоной нон грата и выслан из Москвы.

На первом этапе все сведения об этом деле попадали в СМИ только со стороны обвинения. По этой причине вплоть до суда дело Валентина Моисеева не находилось в сфере общественного внимания.

16 декабря 1999 года Московский городской суд признал Моисеева виновным в государственной измене и приговорил его к 12 годам лишения свободы.

С этого времени защита Моисеева сочла возможным обнародовать свои аргументы. Сразу стало понятно, что защита имела неопровержимые доводы на оправдание и имела прочную позицию с точки зрения права и законности, что адвокаты-юристы не предполагали никакого иного законного исхода судебного разбирательства, кроме оправдательного приговора. Эта уверенность и была причиной того, что защитники Моисеева не считали нужным апеллировать к общественному мнению. Однако судьи, рассматривавшие дело Моисеева продемонстрировали явное пренебрежение к правовым нормам и требованиям закона, в связи с чем единственно возможным способом для возвращения данного дела в правовое поле стала публичная демонстрация несостоятельности обвинений (более того - грубой фальсификации доказательств во время предварительного следствия, что само по себе составляет самостоятельное и серьезное правонарушение).

- Оказалось, что переданные секретные материалы, которые имели в виду представители ФСБ, сообщая о поимке "с поличным" южнокорейского шпиона, на самом деле являются текстом лекции Моисеева "Политика России на Корейском полуострове", которую Моисеев читал на совместном российско-южнокорейском семинаре. (Текст этой публичной и совершенно несекретной лекции сегодня любой желающий может прочесть на сайте журнала Индекс/Досье на цензуру, по адресу www.index.org.ru, в разделе "Дело Валентина Моисеева".)

- Более того, изъятые при обыске семейные накопления в размере 4600 долларов, которые в установленном порядке были опечатаны в одном конверте, во время дальнейших следственных действий были с грубым нарушением процессуальных норм разложены в 7 конвертов с маркировкой посольства Республики Корея, дабы представить эти деньги в качестве мзды, полученной Моисеевым за выполнение шпионских заданий. В таком сфальсифицированном виде эти конверты с разложенными в них деньгами были представлены обвинением в суд в качестве псевдовещественного доказательства, а суд не исключил эти сфабрикованные материалы и принял их в качестве доказательств оплаты южнокорейской разведкой шпионской деятельности Моисеева.

- Основной подлог, на котором строится обвинение, представляется еще более нелепым. ФСБ предоставила фотокопию смонтированных на копировальном аппарате неких письменных материалов на корейском языке, где говорится, что некое лицо было привлечено к сотрудничеству с южнокорейской разведкой. При этом нет никаких сведений о том, откуда были получены листы фотокопий, какое отношение они имеют к Моисееву или к южнокорейской разведке, кто и с какой целью их составлял, кому они предназначались и, наконец, каким образом они попали в ФСБ. Простые фотокопии какого-то текста без выходных данных, авторства и хоть каких-то признаков, присущих подлинному документу, были приняты судом в качестве доказательств обвинения. Между тем, внешний вид этих материалов позволял сделать вывод, что данный текст смонтирован из нескольких исходных документов, происхождение и назначение которых осталось не установленным, а достоверность вызывает серьезные сомнения. Суду не было представлено каких-либо сведений о проведенных оперативно-розыскных мероприятиях, в результате которых мог быть получен этот текст. Обвинение просто представило в дело бумагу неизвестного происхождения, выдало эту фотокопию за обвинительное доказательство, а суд не отверг такое псевдодоказательство, несмотря на его полную недостоверность.

- В результате проведенных ФСБ оперативных мероприятий и следственных действий не было установлено ни одного факта передачи чего-либо корейской разведке от мнимого шпиона: никаких документов, свертков, пакетов, средств связи. Не установлено ни одного факта получения Моисеевым денежных или иных средств. Сам факт знакомства и общения с иностранным дипломатом, - факт, который никогда ни от кого не скрывался, трактуется как доказательство вины. Но подобные отношения у Чо Сон У были и со многими другими сотрудниками Департамента.

- На первоначальном этапе следствия Моисеев был лишен права на защиту. Жене Моисеева было заявлено, что муж от защитника отказывается. Эта ложь и это нарушение основополагающего права на защиту судом также не было принято во внимание. Позднее, следствие по собственной инициативе вызвало адвоката на свой собственный выбор и по своему собственному усмотрению. Это был давний соученик следователя ФСБ, который вел дело Моисеева. Этот адвокат видел свою задачу в том, чтобы убедить Моисеева дать показания против самого себя и признать вину. Соглашение с этим адвокатом никогда не заключалось, на каком основании он получил ордер - до настоящего времени неизвестно.

- Моисеев - лицо гражданское, ни одного военнослужащего по делу не проходит. По закону в рассмотрении дела должен принимать участие прокурор отдела по надзору за законностью в органах ФСБ Генеральной прокуратуры Российской Федерации. В нарушение ст.5 закона "О прокуратуре Российской Федерации", которая говорит о недопустимости вмешательства в осуществление прокурорского надзора, по просьбе ФСБ надзор по делу гражданского человека был поручен Главной военной прокуратуре, а это противоречит ст.46 упомянутого закона, которая четко определяет: "В местностях, где в силу исключительных обстоятельств не действуют иные органы прокуратуры Российской Федерации, а также за пределами Российской Федерации, где в соответствии с международными договорами находятся войска Российской Федерации, осуществление функций прокуратуры может быть возложено Генеральным прокурором Российской Федерации на органы военной прокуратуры".

Военный прокурор, осуществляющий надзор за рассмотрением дела в суде, оставил без внимания все (!) жалобы защиты и Моисеева по поводу необоснованного участия в рассмотрении дела военного прокурора. Между тем, в этом усматривается оказание некоего давления и определенного воздействия на судебные органы, рассматривающие дело Моисеева.

В.Моисеев содержится в следственном изоляторе ФСБ. Это является нарушением принципов правового государства и грубейшим нарушением обязательств Российской Федерации, принятых при вступлении в Совет Европы. При вступлении Россия дала обязательство, что пенитенциарные учреждения будут полностью выведены из ведения обвинительной власти - МВД, ФСБ - и переданы в Министерство юстиции. И действительно, вся пенитенциарная система была передана под управление ГУИН Министерства юстиции, кроме следственного изолятора ФСБ. В результате В.Моисеев оказался полностью в руках обвинительной власти: оперативные мероприятия, обвинение, следствие, перевод, свидетельские показания в суде - сферы действия одного ведомства, заинтересованного в обвинительном исходе дела. В указанной ситуации орган обвинения и орган (учреждение) содержания людей под стражей находятся в одном ведомственном подчинении. Ведомственная принадлежность изоляторов ФСБ способствует тому, что методы ведения следствия и условия содержание арестованных не могут реально контролироваться.

В зале суда, где проходят слушания по делу, установлена электронная аппаратура неизвестного назначения. Ходатайство защиты о предоставлении санитарного сертификата безопасности этой аппаратуры вообще оставлено без рассмотрения. Более того, эта аппаратура окружена завесой молчания: председатель Московского городского суда, Верховный Суд, Прокуратура, Министерство здравоохранения - все они оставили без ответа заявления с просьбой предоставить сертификат безопасности, без которого, как того требует закон, никакая аппаратура не может эксплуатироваться. Это молчание более чего-либо другого внушает опасение за здоровье В.Моисеева, в том числе, психологическое, которое сильно подорвано за время тюремного заключения.

Московский городской суд (судья Н.Кузнецова) принял все недостоверные, недопустимые и сфальсифицированные "доказательства" и признал обоснованными бездоказательные обвинения в адрес Моисеева

Суд признал вещественным доказательством научную лекцию "Политика России на Корейском полуострове", не являющуюся секретным документом, изъятую в результате обыска у иностранного дипломата. Суд признал секретными данные, приведенные в прилагаемых официальных публикациях прессы и в научных работах.

Суд не стал выяснять, каким образом в деле появились конверты, в которых деньги оказались в "расфасованном" виде, тогда как первоначально все изъятые у Моисеева деньги находились в едином конверте и в таком виде отражены в протоколе обыска. Несмотря на это суд признал эти деньги и их процессуальное оформление в качестве достоверного обвинительного доказательства.

Суд оставил без внимания тот факт, что Моисеев не мог общаться с южнокорейским дипломатом с января 1994 г. в Москве, поскольку последний прибыл только 8 месяцев спустя, а согласно обвинению, предъявленному Моисееву, их встречи в Москве начались именно с этого времени.

Суд проигнорировал все жалобы Моисеева и защиты на незаконные методы ведения следствия и незаконное приобщение к делу сфальсифицированных доказательств.

Обвинение не стало искать доказательств передачи Моисеевым каких-либо сведений иностранному дипломату, равно как и доказательств того, что Моисеев был завербован, а суд без критики отнесся к отсутствию убедительных и достоверных доказательств вины подсудимого. Тем самым суд нарушил принцип презумпции невиновности, когда бремя доказывания обвинения на практике превращено в обязанность доказывания невиновности, незаконно возложенную на обвиняемого.

Суд не исключил из числа доказательств тенденциозные заключения так называемых экспертиз, проведенных с нарушением действующего законодательства, и при этом суд отклонил ходатайство о проведении независимой экспертизы с привлечением членов Комиссии по защите государственной тайны.

25 июля 2000 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ при рассмотрении дела в кассационном порядке отменила обвинительный приговор в отношении Моисеева и вернула дело на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции в другом составе судей.

Важнейшими основаниями для отмены приговора, по мнению Верховного Суда РФ, явились следующие недостатки приговора:

"Изложенные судом в приговоре обстоятельства совершения Моисеевым преступления носят неконкретный характер, а вывод о его виновности в совершении указанного деянии сделан без учета всех обстоятельств дела". Иными словами, Верховный Суд констатировал по делу недоказанную виновность, которая равнозначна доказанной невиновности. Несмотря на это, проявляя явную непоследовательность, Верховный Суд не решил даже вопроса об изменении меры пресечения лицу, виновность которого, по его же собственному мнению, не была установлена согласно приговору. В этом в очередной раз проявилось нарушение презумпции невиновности, при котором Высший судебный орган страны считает возможным и допустимым нахождение под стражей лица, чья вина не доказана согласно вынесенному судом приговору.

5 сентября 2000 года, через полтора месяца после отмены приговора, в Московском городском суде началось повторное рассмотрение дела Моисеева. Рассмотрение шло неоправданно долго. После каждых двух-трех дней заседания объявлялись перерывы. Ход судебного рассмотрения все более демонстрировал склонность этого нового суда следовать рекомендациям обвинения. Все ходатайства защиты отвергались. Требования, изложенные в определении кассационного суда, в данном судебном разбирательстве игнорировались и суд не стремился восполнить те пробелы первого суда, на которые указывало кассационное определение.

29 ноября 2000 года судебное разбирательство вступило в заключительную фазу: были проведены прения сторон и оставалось только последнее слово подсудимого, после которого суд должен был удалиться для вынесения приговора. В этот день, ссылаясь на болезнь судьи, судебное заседание было прекращено и был назначен новый состав суда. Новый суд в тот же день заново начал судебное рассмотрение данного дела. Таким образом, судебное разбирательство, длившееся почти 3 месяца, не завершилось вынесением судебного решения. Подобное поведение суда следует расценить не иначе как уклонение от осуществления правосудия.

При этом ссылка на болезнь судьи является очевидно необоснованной и надуманной, так как впоследствии дело дважды было назначено начать слушанием с самого начала, тогда как заболевший судья уже несколько месяцев как трудоспособна и проводит разбирательства других дел. Примерно через неделю после начала судебного разбирательства новым составом суда председательствовавшая в предыдущем процессе судья Губанова появилась в Московском городском суде и приступила к работе. Факт замены одновременно с судьей и народных заседателей, которые были здоровы и должны были продолжить участие в процессе, вообще ничем не мотивирован. Вся эта процедура произведена по личному указанию исполняющего обязанности председателя Московского городского суда А.Коржикова.

Вместе с тем ст.240 УПК РСФСР предусматривает непосредственность, устность и непрерывность судебного разбирательства: "Судебное заседание по каждому делу происходит непрерывно, кроме времени, назначенного для отдыха. Рассмотрение теми же судьями других дел ранее окончания слушания начатого дела не допускается". Статья 241 говорит о том, что "Каждое дело должно быть рассмотрено в одном и том же составе судей. Если кто-либо из судей лишен возможности продолжать участвовать в заседании, он заменяется другим судьей, и разбирательство дела начинается сначала┘". Только стойкая нетрудоспособность, приводящая к невозможности для судьи исполнять свои обязанности, может служить причиной для замены и необходимости начать рассмотрение дела в другом составе с самого начала.

Новое судебное разбирательство под председательством судьи Г.Коваль продвигалось теми же темпами, что и предыдущее, с бесчисленными перерывами и прежним игнорированием законных требований защиты.

В связи с применением в ходе судебного разбирательства норм законов РФ, которые, по мнению защиты, противоречат требованиям Конституции Российской Федерации (ст.2,18, 19(ч.1), 29(ч.4), 45 (ч.1), 46 (ч.1), 47 (ч.1), ст.49, 55 (ч.ч.2 и 3), ст.120, ст.121, ст.123(3), ст.124, что грубо нарушает конституционные права и свободы Моисеева В.И., возникла настоятельная необходимость в безотлагательном обращении с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации.

24 января 2001 года Моисеевым и его адвокатами было заявлено письменное ходатайство о выдаче поступивших в суд из следственного изолятора доверенностей Моисеева для обращения в Конституционный Суд РФ и Европейский Суд в Страсбурге, копий определений и других документов, вынесенных Мосгорсудом, для обжалования их в Конституционном Суде РФ. Одновременно Мосгорсуду (председательствующая судья Коваль Г.Н.) была передана Жалоба в Конституционный Суд РФ с приложенными к ней документами и заявлено ходатайство о направлении всех этих документов через специальный отдел делопроизводства Мосгорсуда в Конституционный Суд РФ.

5 февраля 2001 года Моисеевым и его адвокатами было снова заявлено письменное ходатайство о срочном направлении Жалобы, копий определений и других относимых к Жалобе документов дела в Конституционный Суд РФ, а также о приостановлении производства по делу, до рассмотрения дела в Конституционном Суде РФ. Этот вопрос ставился в связи с тем, что, по мнению Моисеева и защиты, дело в Мосгорсуде рассматривалось судом, созданным в нарушение действующей Конституции РФ.

Суд, ограничившись совещанием "на месте", вынес определение об отклонении вышеназванного ходатайства, отказе в выдаче копий определений Мосгорсуда и других истребуемых документов, и возвратил защите Жалобу в Конституционный Суд РФ.

10 апреля 2001 г. судья объявила о том, что слушание дела в связи с осуществлением перевода текстов с корейского языка откладывается до 13 июня, когда оно будет возобновлено с начальной стадии. В настоящее время эта судья проводит судебное разбирательство по другому делу.

Налицо упорное уклонение судей Мосгорсуда от осуществления правосудия, которое носит стойкий и систематический характер. Отсутствие достаточных доказательств по делу, проведение новых действий и восполнение пробелов следствия обращается против подсудимого, который продолжает содержаться под стражей, пока обвинение в тесном взаимодействии с судом продолжает сбор доказательств и устранение собственных недоработок и недостатков следствия..

Моисеев и его защита неоднократно направляли в Верховный Суд РФ в соответствии с уголовно-процессуальными нормами, частные жалобы.

11 сентября 2000г. Моисеевым была подана частная жалоба в Верховный Суд РФ, поддержанная его адвокатами, на определение суда от 5 сентября 2000г., которым было отказано в удовлетворении ходатайства об изменении меры пресечения, отводе военному прокурору и допуске к делу в качестве общественных защитников представителей общественных правозащитных организаций, а также жены Моисеева и др. В ответ на эту частную жалобу из Верховного Суда РФ поступила открытка ╧ 5у00-1815 от 24.10.2000г., из которой следовало, что частная жалоба Моисеева направлена председателю Мосгорсуда "для проверки, не является ли она кассационной".

1 декабря 2000 г. Моисеевым была подана вторая частная жалоба по тем же основаниям, поддержанная его адвокатами, на определения нового состава суда от 29 ноября и 1 декабря 2000 года. Ответ до настоящего времени не получен. В соответствии с частью 3 статьи 331 УПК РСФСР и частью 2 статьи 333 УПК РСФСР частная жалоба должна быть рассмотрена в Верховном Суде РФ не позднее 1 месяца со дня её поступления. Моисеев ходатайствовал об объявлении перерыва, до рассмотрения жалоб Верховным Судом, так как рассмотрение обжалованных определений Мосгорсуда могло иметь решающее значение для объективного рассмотрения его дела и касалось прекращения нарушений его конституционных прав. Мосгорсуд оставил без удовлетворения ходатайства защиты об объявлении перерыва в рассмотрении дела до принятия решения по частной жалобе Верховным Судом РФ.

6 февраля 2001 года Моисеев подал третью частную жалобу в Верховный Суд РФ на необоснованную замену состава суда, отказ в выдаче доверенностей в Конституционный Суд РФ и Европейский Суд по правам человека в Страсбурге, невыдаче определений суда, подтверждающих допущенные Мосгорсудом нарушения, а также сделал заявление об отводе, выразив недоверие в целом Мосгорсуду.

14 февраля 2001 года защита Моисеева предприняла безуспешную попытку на личном приеме обратиться к заместителю Председателя Верховного Суда РФ с письменным заявлением об ускорении рассмотрения частной жалобы от 6.02.01 и об оказании содействия в получении в Мосгорсуде документов, необходимых для обращения в Конституционный Суд РФ. В связи с отказом в личном приеме, жалоба была направлена через почтовый ящик Верховного Суда РФ.

В соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ от 2 июля 1998 г. ╧ 20-П частные жалобы на определение суда об отказе в удовлетворении ходатайств об изменении меры пресечения должны быть рассмотрены до постановления приговора, поскольку они затрагивают конституционные права и свободы и сопряжены с фактическим продлением срока содержания под стражей.

1 декабря 2000 г. В.И. Моисеев направил в Верховный Суд РФ ходатайство о рассмотрении его дела Верховным Судом РФ по первой инстанции в связи с явным уклонением Мосгорсуда от осуществления правосудия.

После многократных длительных перерывов в судебном разбирательстве, связанных, как было объявлено, с болезнью судьи Коваль Г.Н., в ходе состоявшегося судебного заседания 10 апреля 2001 г. рассматривался вопрос о кандидатуре переводчика для осуществления перевода новых текстов с корейского языка, представленных ФСБ. Суд отклонил ходатайство защиты о назначении гражданского переводчика, знающего дипломатическую лексику. По собственной инициативе судом назначен переводчиком заведующий отделом военно-дипломатических корреспондентов агентства РИА Новости. В связи с назначением судом указанного переводчика и учитывая, что судья сам не может располагать сведениями о персональном составе лиц, работающих в качестве переводчиков с корейского языка, возникает вполне обоснованное предположение, что его кандидатура была предложена ФСБ и принята судом на внепроцессуальном уровне. Более того, данное лицо после окончания института военных переводчиков работало в группе военных специалистов, командированных в КНДР. При его назначении не исследовался вопрос о том, была ли его деятельность в РИА Новости в течение последних десяти лет связана с практическим использованием корейского языка, а также знает ли он иероглифическое письмо, которое употребляется в южнокорейском варианте языка.

Учитывая вышеизложенное, 16 апреля защитой В.Моисеева направлена частная жалоба в Верховный Суд РФ в связи с выбором кандидатуры переводчика, имеющей в данном случае ключевое значение, так как от этого зависит качество и адекватность перевода основных текстов.

По состоянию на 28 апреля защита не располагает никакой официальной информацией о том, что перечисленные обращения В.Моисеева были рассмотрены Верховным Судом РФ.

Обращения В.Моисеева и его защиты в Квалификационную коллегию судей с жалобами на действия судей Мосгорсуда также оставлены без рассмотрения по существу. Все они были направлены квалификационной коллегией в Московский городской суд.

Правозащитные организации направляли в Генеральную прокуратуру РФ как орган, который осуществляет контроль за соблюдением законности и прав человека на территории Российской Федерации заявления, с просьбой устранить грубые нарушения, допущенные ФСБ и Московским городским судом: о превышении полномочий переводчиком - сотрудником ФСБ, о подлоге, совершенном следствием, о недоброкачественной экспертизе МИД, об отказе в ходатайстве защиты об отводе военного прокурора и провокационных методах работы ФСБ, которая грубо нарушила Закон "Об органах ФСБ", определяющий контрразведывательную деятельность как "деятельность органов федеральной службы безопасности в пределах своих полномочий по выявлению, предупреждению, пресечению разведывательной и иной деятельности специальных служб и организаций иностранных государств, а также отдельных лиц, направленной на нанесение ущерба безопасности Российской Федерации". Все они отправлены Генеральной прокуратурой в Московский городской суд.

Совершенно очевидно, что не только судебная власть стремится уйти от принятия решения по делу, но и Прокуратура РФ, и иные государственные органы бездействуют, что нарушает права В.Моисеева, гарантированные Конституцией РФ и международно-правовыми актами, ратифицированными Российской Федерацией. Следствием такого поведения властей является невозможность исчерпать средства правовой защиты внутри государства.

Несмотря на неисчерпанность всех средств внутригосударственной правовой защиты, жалоба В.Моисеева в Европейский суд по правам человека была зарегистрирована.

С 5 сентября 2000 г. - начала повторного судебного разбирательства дела В.Моисеева Московским городским судом - прошло почти восемь (!) месяцев. За это время трижды сменился состав суда, дважды рассмотрение дела прекращалось на заключительной стадии. Приговора нет до сих пор. С 3 июля 1998 г. В.Моисеев содержится в следственном изоляторе ФСБ "Лефортово" и фактически отбывает наказание, не имея приговора, а рассмотрение дела вновь отложено на длительный срок безо всяких гарантий принятия хоть какого-либо решения по делу.

" 7 " мая 2001 года

Адвокаты: Ю.П. Гервис
К.А. Москаленко
А.Ю. Яблоков

Юристы-эксперты:

В.И.Миронов, Доктор юридических наук, профессор

М.Ф.Полякова, Кандидат юридических наук, советник Юстиции, член Российской секции Международной комиссии юристов, Председатель Независимого экспертно-правового Совета

А.Д.Берензон Доктор юридических наук, профессор

О.Э.Сокольский Кандидат юридических наук, Заведующий кафедрой Университета им. Губкина

В.А.Кикоть Профессор Московской Государственной юридической академии, Государственный советник юстиции третьего класса

СОДЕРЖАНИЕ | В начало страницы