 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Кирилл ПодрабинекПлюс на минус
Кирилл Подрабинек - участник правозащитного движения. В 1977-1983 гг. - политзаключенный.
Судебная реформа... Странное словосочетание для страны, ведущей колониальную войну, в ходе которой военные совершают преступления, почти легализованные властями и общественным сознанием. Конечно, о судебной реформе как совокупности добросовестных мероприятий, направленных на улучшение правовой системы, не может быть и речи, поскольку отсутствует главная составляющая: желание и совершенствовать, и выполнять законы. В сущности, правовой нигилизм, беззаконие как система есть основа существования российской власти... и общества. Анализу этого феномена в его историческом, правовом, политическом, нравственном аспектах следовало бы посвятить отдельное исследование. Ограничимся более скромной задачей.
Действительно, в последнее время несколько модернизировано законодательство. Приняты новый Кодекс об административных нарушениях (КоАП), Уголовно-процессуальный кодекс (УПК), Гражданский процессуальный кодекс (ГПК). Попробуем рассмотреть, что же нового вносится (не вносится) с этим в жизнь граждан.
Как всегда, для оценки явления в правовой области следует учесть баланс между совершенством законов и степенью их выполнения. Плохое исполнение хороших законов может дать отрицательный эффект. Положительный эффект иногда дает плохое исполнение плохих законов. Радует хорошее исполнение хороших законов. Хорошее исполнение плохих законов приводит в уныние. Впрочем, жизнь не математика. На практике судебная система создает иногда такие комбинации, что никакой гениальный ум, запросто блуждающий в многомерных пространствах, с ними не справится.
Новопринятые законы работают (не работают) недавно, и для глобальных обобщений практики мало. Некорректно брать громкие случаи, в которых широкая огласка, общественная и специальная государственная заинтересованность смазывают типичность картины. Столь же некорректно брать случаи, лежащие на глухой периферии, территориальной и информационной.
Итак, заурядный пример. Обычный районный город в Подмосковье, с населением около 150 тысяч человек. Между милицией, прокуратурой, судом, исполнительной властью существуют маленькие зазоры. Может быть, где-то в Москве они побольше, а в Башкирии вовсе отсутствуют.
Обокрали квартиру гражданки А., работницы завода. Кража типичная: произошла днем, взломана дверь балкона на первом этаже, вынесли телевизор, вещи, украшения на общую сумму более 30 тысяч рублей. Но что любопытно: одновременно похитили детскую куртку, удочки, мелочи, с которыми ни один уважающий себя профессионал связываться не станет. К тому же распили бутылку водки, на столе стакан, на полу оброненные наручные часы.
Вызвали милицию, составили протокол, оперативный работник П. снял показания. Казалось бы, дело нехитрое, Шерлок Холмс для расследования не нужен. Скорее всего, и вещи, и похитители где-то рядом. Весь такой пьющий спецконтингент милиции хорошо известен. Но милиция торопиться явно не собиралась.
В квартире живет А., ее дети 16 и 18 лет, сожитель Ш. Он, как и А., следователем К. признан потерпевшим: украли его туфли и паспорт. На этом дело застопорилось. В первое свое явление милиция опросила нескольких соседей. Второе явление наступать не собиралось. Не опрошены остальные соседи, не сняты отпечатки пальцев живущих в квартире, оброненными часами никто не интересуется, даже отпечатки пальцев на стакане никому не нужны.
Поняв, что спасение утопающих есть дело рук самих утопающих, потерпевшие А. и Ш. предприняли собственные попытки розыска (кстати, Ш. в прошлом судим, кое в чем разбирается). Удалось вроде бы установить следы телевизора, проданного недавно через комиссионку. Вроде бы известно: недавно вещи были в одной близлежащей квартире.
Потерпевшие надоедают звонками следователю К. и оперативнику П., рвутся все объяснить при встрече. Но и следователь, и оперативник принимают все это весьма прохладно, от встреч уклоняются. Наконец, взятый измором следователь сообщает потерпевшей А.: "Нашли ваше кожаное пальто, приходите и забирайте". Потерпевшая в недоумении: "Где же все остальное?" Тут ей объясняют, что у милиции свои методы, у следствия свои тайны и нечего зря надоедать. Что делать?
Потерпевшая обращается к своему знакомому, автору этих строк, которому периодически приходится разбираться во всякого рода уголовных, административных, гражданских делах. Пришлось и на этот раз, причем во всех трех областях права одновременно.
Перед нами обычное уголовное дело с обычным поведением милиции. Создается устойчивое впечатление: вещи найдены, но возвращаться владельцам не будут. Где и кем станут использоваться, можно догадаться. Итак, начинаем кампанию. Разумеется, юридически безграмотной (с законом не конфликтовала, обокрадена в первый раз) гражданке А., как потерпевшей, нужен представитель, чтобы защищать в ходе предварительного и судебного следствий ее законные интересы. Но адвокат для потерпевшей не по карману. Да и станет ли он в нужной мере "наезжать" на следствие? Город небольшой, иные адвокаты сами недавно из милиции и прокуратуры, другим дорого спокойствие. Ссориться по пустякам, неизвестно из-за чего?
Идеальный вариант - быть бы представителем автору. Статья 56 старого УПК предоставляла возможность быть представителем потерпевшего не только адвокату, но и иному лицу. Но новый УПК такую возможность в данном случае исключает[Статья 45 УПК]. "Спасибо" законодателям!
Для начала потерпевшая А. идет в местный отдел надзора за следствием прокуратуры, где оставляет заявление с претензиями. Результат не заставляет ждать. Звонит оперативник П.: "Передайте вашему сожителю (потерпевшему Ш.), чтобы зашел к нам в милицию". Вскоре еще звонок: "Нам нужен Ш. Если хотите получить вещи, скажите, когда его застать. Но Ш. ничего не сообщайте". Наконец, оперативник П. с коллегой приходят домой к потерпевшим (Ш. отсутствует) и заявляют хозяйке: мол, ее сожитель Ш. замешан в краже. "Мы отдаем вам вещи, а вы напишите заявление, что он украл." Возмущенная шантажом, хозяйка просит милицию удалиться, в ответ слышит брань и угрозы.
Через несколько дней поздним вечером (23 часа), когда потерпевшая А. была на работе, опять появляются оперативники и просят потерпевшего Ш. проехать с ними в отдел. Ш. берет военный билет (паспорт украден) с вложенными в него ксерокопиями нескольких документов (страхового свидетельства, трудовой книжки и справки о признании потерпевшим, выданной следователем К.). Далее, конечно, все развивается по обычному российскому сценарию.
Что делает российская милиция, когда ей надо кого-то задержать, шантажировать, выколотить признание, сфальсифицировать доказательства, отомстить? Правильно! Стряпает дело об административном правонарушении. Состав изготовленных правонарушений типичен: в нетрезвом виде нецензурно выражался в общественном месте. Так и на этот раз. Сперва Ш. предложили стать стукачом: "Вещи украл ты, если не хочешь сидеть, будешь с нами сотрудничать". После отказа от предложенного "сотрудничества" ему предъявили протокол: около 23 часов на такой-то улице, в таком-то месте нецензурно выражался в состоянии алкогольного опьянения. Надо заметить, что в тот вечер в тот же ОВД доставили 18 человек с таким же составом правонарушений.
Сидя в отстойнике, Ш. успел убедиться, что строптивых задержанных избивают. После ультиматума ("или подпишешь протокол, или...") Ш. благоразумно поставил подпись. Военный билет с остальными бумагами у него отобрали ("Они тебе больше не нужны"). Ни расписки, ни отметки об изъятии в протоколе. Затем - в камеру, чтобы утром доставить в суд ("Будете знать, как жаловаться. Думаете, мы из-за ваших вещей ноги оббивать станем?").
Утром мировой судья Р. без лишней канители выписал Ш. двое суток административного ареста. Даже не опросив его. Разумеется, в деле ни доказательств, ни свидетелей, ни потерпевших...
А кодексом предписано:
"Административный арест устанавливается и назначается лишь в исключительных случаях..."[Часть 2 статьи 3.9 КоАП.]. При рассмотрении дела об административном правонарушении "заслушиваются объяснения лица... в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении..."[Часть 2 статьи 29.7 КоАП.]
Но что толку? Земля стонет от массы заведомо неправосудных постановлений об административных арестах. Во множестве сшитых уголовных дел с самыми тяжкими последствиями вплоть до смертных приговоров видна белая ниточка - административный арест. Приговоры иногда отменяют, но никогда не несет ответственности самый первый преступник перед правосудием - судья, вынесший заведомо неправосудное постановление об административном аресте. Впрочем, остальные судьи тоже. За редчайшими исключениями.
Через двое суток вдвойне потерпевший Ш., полный решимости сопротивляться произволу, обратился ко мне.
Первая задача - обжаловать постановление мирового судьи в городском суде. Благо срок обжалования (10 суток) еще не истек. Была составлена апелляционная жалоба. Любопытная деталь: постановление по делу об административном правонарушении подлежит исполнению с момента его вступления в законную силу. А вступает оно в законную силу по истечении срока, установленного для обжалования. Это общая норма[Статьи 31.1, 31.2 КоАП.], и согласно этой норме несправедливое постановление можно обжаловать и предотвратить исполнение наказания. Но другая статья[Статья 32.8 КоАП.] устанавливает специальную норму, согласно которой постановление судьи об административном аресте исполняется органами внутренних дел немедленно после вынесения такого постановления. Иначе говоря, сперва отсиди "сутки", а потом протестуй. Правда, если дали 15 суток, еще есть возможность обжаловать постановление и освободиться раньше. Возможность сугубо теоретическая, учитывая порядки в изоляторах временного содержания, нерасторопность юстиции и повальную привычку судов всех уровней нарушать процессуальные сроки. А уж двое суток, как в случае с потерпевшим Ш., конечно,отсидишь полностью.
Итак, было написано заявление о преступлении в Московскую областную прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело против работников милиции (злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий )[Статьи 285, 286 УК.].
По поводу того, что у Ш. незаконно отобрали документы и не вернули их, была написана жалоба в городской суд (в порядке обжалования действий должностных лиц, нарушающих права и свободы граждан).
Через несколько дней потерпевший Ш. получил удивительную бумагу от мирового судьи Р., через которого, как и положено, отправлялась апелляционная жалоба. Определением судьи Р. в принятии апелляционной жалобы отказано ввиду истечения срока обжалования: жалоба пришла после последнего дня срока. Но жалоба была отправлена по почте (с заказным уведомлением) до истечения срока. Следовательно, в соответствии с законом[Часть 3 статьи 108 ГПК.], срок не считается пропущенным. И, значит, судья Р. вынес заведомо неправосудное определение (не мог же он не знать элементарнейших вещей!). По этому поводу незамедлительно отправилось заявление Генеральному прокурору с требованием возбудить против судьи Р. уголовное дело ("Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта"[ст. 305 УК]). Вместе с заявлением отправились копии почтовых документов и самого определения. Теперь Генеральный прокурор должен получить согласие квалификационной коллегии судей для возбуждения уголовного дела против Р. Так или иначе, судья Р. попал в плохую историю (привык к безнаказанности, получив апелляционную жалобу, занервничал и совершил еще большую глупость).
Теперь спрашивается: какой нормальный, не рехнувшийся адвокат в маленьком городе попробует засудить судью? Объявив тем самым войну всей судейской корпорации. Понятно, что после подобной попытки самоубийства адвокат станет неизменно проигрывать почти все дела и скоро помрет с голоду.
Мы уже упоминали, что новый УПК существенно ограничил право на представительство потерпевшего. Еще сильнее новый УПК урезал право на защиту обвиняемого. Предыдущий УПК предусматривал, что в качестве защитников допускаются: адвокат по ордеру или иное лицо по протоколу от общественной организации (и те и другие с одинаковыми полномочиями). Новый УПК делит защитников на два сорта. Кроме адвоката, постановлением суда в качестве защитника может быть допущен родственник обвиняемого или иное лицо. Причем, вместо адвоката, иное лицо допускается в качестве защитника только при производстве у мирового судьи, т.е. по "легким" делам. Понятно, что суд не обязан допускать к защите иное лицо (и при этом может не мотивировать свое решение), а допущенное иное лицо не пользуется всеми правами и полномочиями, предоставляемыми адвокату. Последствия закона ясны. Раньше обвиняемый мог получить бесплатную помощь квалифицированного защитника (например, правозащитника). Такая защита особенно актуальна в делах, где затронуты высшие интересы власти, или в делах, где на клановые интересы местной власти не смеет покуситься адвокатская корпорация.
Вот против таких возможностей сопротивления произволузаконодатель и установил новую норму. Неудивительно, что за нее выступили некоторые известные адвокаты. Но не обошлось тут и без лоббирования со стороны нескольких богатых, привыкших сотрудничать с властями правозащитных организаций. Их логику можно понять: солидные люди, привыкшие к хорошим грантам и вниманию (Страсбург, съезды, представительство, администрация президента)... А тут путаются под ногами какие-то одиночки, пытаются защищать граждан на практике. Пусть их мало и конкуренты они никакие, а все-таки картину портят. Запретить! Обосновали свою позицию эти солидные люди самым вздорным образом: некоторые защитники по протоколу злоупотребляют полномочиями, берут деньги, обирают старушек. Наверное, попадаются такие уроды. А не бывает ли адвокатов, обирающих бедных старушек? Нет адвокатов мафиозных? Нет адвокатов криминальных? Нет таких, которые действуют во вред клиенту (по бездарности, со страху, в собственных интересах, по сговору с властями)? У человека должен быть выбор, и чем он шире, тем лучше, - вот последовательная правозащитная позиция. Впрочем, история деградации правозащитного движения, вернее правозащитных организаций, требует отдельного разговора.
Вернемся в наш небольшой город. На определение в отказе принятия апелляционной жалобы была написана соответствующая жалоба. Направленная, как и положено, в городской суд через мирового судью Р. Но одновременно жалоба отправилась в городской суд - и напрямую, минуя судью Р. С убедительной мотивацией: поскольку мировой судья Р. вынес заведомо неправосудное определение, жалоба направляется непосредственно в суд. Что, согласно ГПК, не препятствует ее рассмотрению. Под давлением аргументов городской суд отменил постановление мирового судьи Р. и возвратил дело об административном правонарушении гражданина Ш. на новое рассмотрение[В соответствии с частью 4 статьи 30.7 КоАП (также часть 3 статьи 328 ГПК).].
Тут перед нами возник законный вопрос: к каким юридическим последствиям приводит такое решение? К сожалению, новый КоАП от ответа уклоняется.
Дело об административном правонарушении Ш. будет рассматриваться вновь. Очевидно, тем же самым судьей Р., в беспристрастности которого приходится сомневаться. Уголовный кодекс[Статья 63.], например, устанавливает недопустимость повторного участия судьи при рассмотрении уголовного дела. Административный кодекс такой нормы не содержит. Поскольку КоАП не предусматривает какой-либо особый порядок при повторном рассмотрении дела, будет применен общий порядок[В соответствии со статьей 29.9 КоАП]. Следовательно, может быть назначено административное наказание или прекращено производство по делу. Правда, "никто не может нести административную ответственность дважды за одно и то же административное правонарушение"[Часть 5 статьи 4.1 КоАП.]. Вроде бы, новые "сутки" Ш. не грозят, но как-то туманно все это выражено... Нет в КоАП и нормы, предусматривающей возмещение имущественного и морального вреда лицу, в отношении которого производство по делу прекращено. Как это, например, предусмотрено в УПК в связи с реабилитацией.
Тем временем подоспело рассмотрение уголовного дела о краже, в котором автор принять участие в качестве представителя потерпевшего не мог -новый УПК не позволяет.По совету автора, потерпевшая А. до суда ознакомилась с материалами дела. Выяснилось, что обвиняемому М., молодому парню, инкриминируют хищение разной мелочи (удочек, блузки, ботинок и т.п.) на сумму около четырех тысяч рублей. Доказательства - признание самого М. и отпечаток его пальца на балконной двери. Обвиняемый показал, что когда он залез в квартиру, в ней царил беспорядок. Телевизор, магнитофон, электроприборы, дорогая одежда уже отсутствовали. Основной урон причинили предыдущие жулики. Пальто, ранее возвращенное потерпевшей, М. на себя не взял. Обвиняемый признался зато в хищении дубленки стоимостью около семи тысяч рублей, но из обвинительного заключения дубленка выпала, тем самым существенно сократив сумму гражданского иска (4 тысячи рублей вместо 11 тысяч). Такое уменьшение причиненного ущерба означает более легкое наказание по грядущему приговору.
Но уголовное дело не только пополнялось новыми материалами. Оно "редактировалось". Из дела исчезло постановление о признании Ш. потерпевшим (вот зачем оперативнику П. потребовалась отобранная у Ш. справка). Исчезли из дела и показания одной свидетельницы, соседки потерпевшей А.
В ходе судебного заседания А. рассказала обо всем этом, подкрепив письменным заявлением. Судом был признан и гражданский иск потерпевшей А., и суд вынес определение в отношении действий следствия. А в приватной беседе осужденный к двум годам условно М. поведал, как оперативники "изымали" из дела украденную дубленку в обмен на нужные им показания.
Тут подоспело заключительное слушание по гражданскому делу в порядке обжалования незаконных действий милиции.
На предыдущем слушании возникла забавная ситуация. При установлении судьей личности Ш. последний заявил об отсутствии документов: паспорт украден, военный билет и справки изъяты. Судья оказалась в тупике: "Как же установить личность? Я не могу проводить слушание!.." В промежутке между заседаниями паспортный стол возвратил Ш. отобранный милицией военный билет (отбирали одни, возвратили другие, с отказом оформить возврат документально).
В общем, при всем своем нежелании, судья признала действия милиции по изъятию военного билета без надлежащего оформления незаконными. Просто деваться некуда: в протоколе об административном правонарушении личность Ш. установлена на основании военного билета, а изъятие военного билета ни в одном протоколе не отмечено. Изъятие справок, естественно, доказать не удалось.
Подошло время разбирательства и у мирового судьи Р. В качестве защитника к участию в производстве по делу об административном правонарушении допускаются адвокат или иное лицо[Части 1, 2 статьи 25.5 КоАП.]. Полномочия иного лица удостоверяются доверенностью, оформленной в соответствии с законом. По военному билету Ш. не смог оформить у нотариуса доверенность на автора. Нужен паспорт. Странно получается. Для привлечения к ответственности военного билета достаточно, а для защиты нет...
Постановлением мирового судьи Р. производство по делу об административном правонарушении в отношении Ш. было прекращено.
Ответы из прокуратуры продемонстрировали традиционный стиль этой организации. Допустим, вы, действуя по закону, отправили в прокуратуру заявление о преступлении[Статьи 140, 141 УПК.]. Ваше сообщение должно быть проверено, после чего принимается одно из трех решений: о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела, о передаче дела по подследственности[Статьи 144, 145 УПК.]. Срок на это - трое суток (в отдельных случаях до 10). О принятом решении вам должны сообщить и разъяснить порядок его обжалования. Прокуратура, получившая сообщение в порядке подследственности, обязана действовать согласно вышеуказанным нормам. Казалось бы, все ясно. Но закон как обычно отдыхает. Вместе с прокуратурой, которая через какое-то время (забудьте о сроках) соизволит ответить, что сообщение проверяется или будет проверено. Или вовсе порадует какой-нибудь нелепицей. Порядок обжалования никто сообщать не станет.
Так и на этот раз. Из прокуратуры Московской области ответили, что заявление о неправомерных действиях сотрудников ОВД (заявление о преступлении) отправлено прокурору города. Затем наступила тишина...
На заявление Генеральному прокурору почему-то сперва ответили из прокуратуры Московской области - о том, что заявление отправлено прокурору города. Напомним, речь в заявлении шла о привлечении мирового судьи Р. к уголовной ответственности. Прокуратура города сообщила: судьей федерального суда восстановлен срок обжалования постановления по делу об административном правонарушении, жалоба рассмотрена по существу, постановление отменено, дело направлено на новое рассмотрение. А то мы и без них этого не знали! В общем, вы про бузину в огороде, вам про дядьку в Киеве. Хотя в данном случае с киевским дядькой ясен подтекст: административное дело будет пересмотрено, оставьте судью в покое, забудьте о его уголовной ответственности.
Нынче решения прокуратуры (действия, бездействие, отказ в возбуждении уголовного дела) можно обжаловать в суде[Статьи 125, 148 УПК.]. И разработчики нового УПК этим очень гордятся. Теоретически такая возможность существовала и ранее. Практика и по сей день печальна. Недавно автор отправил заявление о преступлении в прокуратуру Москвы. Пришел банальный ответ: сообщение будет проверено. Автор обратился в суд. Замоскворецкий суд вынес постановление: жалоба рассмотрению не подлежит, поскольку действия (бездействие) и решение прокуратуры находятся вне рамок Уголовно-процессуального кодекса, то и рассматривать их в соответствии с процессуальными нормами нельзя. На обычном языке это означает: если действия прокуратуры незаконны, то и обжаловать такие действия в рамках закона нельзя. Веселится юстиция!
Этим история на сегодняшний день заканчивается. Продолжение, возможно, следует. Подведем некоторые итоги. Сперва в отношении конкретных граждан.
Плюс.
Потерпевший Ш. добился отмены постановления об административном правонарушении. Военный билет ему вернули. Потерпевшая А. частично отстояла свои интересы в суде по делу о краже.
Минус.
Двое суток Ш. отсидел. Компенсации за это не получил. Ущерб от кражи значительной части имущества А. не возмещен.
Теперь в отношении должностных лиц.
Плюс.
Прокурорам, судьям, коллегам-милиционерам оперативник П. и следователь К. доставили много хлопот. Надо полагать, у них самих появились неприятности. Некоторые неприятности могут быть у судьи Р.
Минус.
Возбуждение уголовных дел против милиции и судьи Р. "зависло". Оперативник П. и следователь К., возможно, утешаются прибылью от продажи похищенного или самими похищенными вещами. Незаконные действия прокуратуры остаются безнаказанными.
Каковы же последствия для общества в целом?
Плюс.
Правосудие частично работает. Законы частично соблюдаются. В законодательстве присутствуют приемлемые юридические нормы.
Минус.
Правосудие частично не работает. Законы частично не соблюдаются. В законодательстве присутствуют неприемлемые юридические нормы и отсутствуют необходимые.
Баланс подводить всем нам.