 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Алексей ЯблоковШпионы или борцы за национальную безопасность?
 |
Высказывания Президента России В.В. Путина в бытность его директором Федеральной службы безопасности (ФСБ) и премьер-министром России о том, что экологические организации являются "крышей" для шпионской деятельности 1, являются, пожалуй, даже более опасными, чем его угрозы расправиться с кем-то "дубиной по голове". Они опасны прежде всего потому, что бросают тень на российские экологические организации - одни из самых патриотически-настроенных и социально продвинутых организаций, реальных лидеров в строительстве гражданского общества и правового государства в России.
Как могло у главы государства сформироваться предубеждение против экологов? Логично предположить, что эти взгляды должны быть основаны на той информации, которую В.В. Путин мог получить по линии ФСБ.
1. Конфликты экологов с властью
Приведу только наиболее известные случаи за последние годы, когда экологически ориентированная деятельность оказывалась причиной конфликтов граждан и экологических организаций с официальными структурами.
а) "Дело Щура". В декабре 1994 года в результате обращения в спецпрокуратуру руководства закрытого города Снежинска (Всероссийский ядерный центр ВНИИТЭФ, бывший Челябинск-40) по сфабрикованному обвинению в присвоении государственных средств был арестован исполнительный директор Снежинского государственного экологического фонда Николай Щур. Через два года (!) суд признает Н. Щура виновным в присвоении... 100 руб. (в современных ценах) и приговорит его к двум с половиной годам лишения свободы. На самом деле причиной преследования Николая Щура была его принципиальная позиция о необходимости известить население об обнаруженном городскими экологическими службами опасном радиационном загрязнении некоторых участков города Снежинска. Местные органы власти предупреждали его об опасных (для него лично) последствиях его решения предать гласности эти данные. Эти угрозы были реализованы через уголовное дело, открытое против Щура следственными органами ФСБ (в закрытых административных территориальных образованиях, к которым принадлежит г. Снежинск, все следственные органы относятся к ФСБ). Тот факт, что в данном случае ФСБ действовало, очевидно, по просьбе городских властей (а не по своей инициативе), не меняет положения: ФСБ и в этом случае действовало против экологов, которые в пределах своих возможностей старались обеспечить национальную безопасность России.
б) В 1995 году Институт биофизики Российской академии наук совместно с Горно-химическим комбинатом Минатома организовал экологическую экспедицию по исследованию радиоактивного загрязнения р. Енисей выбросами плутониевого производства Красноярском-26. По отрывочным данным было известно, что радиоактивное загрязнение прослеживается на сотни километров ниже по течению от Красноярска-26. В составе экспедиции был американский гражданин Джейсон Линч, преподаватель Вестпойнта, военной академии, специалист, который ранее занимался радиоактивным загрязнением в чернобыльской зоне. При определении точного местоположения одного из радиационно загрязненных мест в пойме Енисея чекисты (как оказалось, следовавшие за экспедицией по берегу) его задержали за то, что он с помощью стандартного спутникового телефона GPS пытался определить точное местонахождение этой находки. Чекисты посчитали, что Джеймс вышел на связь и "передавал данные" через спутник. В своих публичных выступлениях красноярское ФСБ неоднократно приводило этот пример как большое достижение в деле защиты безопасности России (что безошибочно свидетельствует о служебном поощрении участников этой операции). Добавлю, что этот GPS был легально ввезен в Россию, он широко используется во всем мире для определения положения на местности даже автомобилей, и о наличии этого телефона у американца знали все. Получается, что сотрудники ФСБ специально ждали момента, когда он будет использован, чтобы представить дело так, будто благодаря их доблестной работе обезврежен американский шпион. К сожалению, руководство экспедиции не стало активно протестовать против этой явно незаконной акции: ведь план работы экспедиции был совершенно открытым и был согласован с местными властями задолго до начала экспедиции, все оборудование было проверено.
в) Окрыленные "успехом" федеральные спецслужбы осенью того же года пытались конфисковать в аэропорту Челябинска пробы крови жителей ряда поселков по реке Теча, полученные Муслюмовским комитетом самоуправления и Движением за ядерную безопасность и предназначенные для анализа в одном из американских университетов. Такой анализ мог бы дать объективную картину генетических последствий радиоактивного загрязнения Южного Урала. В большинстве наших институтов в то время не было совершенных приборов для молекулярного анализа повреждений ДНК. После поднятого по этому поводу в прессе общественными организациями большого шума представители регионального ФСБ говорили, что они пытались предотвратить нарушение таможенных правил, запрещающих вывоз без разрешения частей тела и органов. Руководство ПО "МАЯК" вторило им, утверждая, что взятие проб крови пострадавших от радиационного загрязнения россиян без специального разрешения не допускается! Впоследствии начальник территориального управления ФСБ по Челябинской области напишет губернатору области: "<...> необходимо <...> подготовить для рассмотрения в Законодательном собрании области проект Закона Челябинской области, регламентирующего порядок проведения исследований почвы, недр, воды, воздуха и состояния здоровья людей <...>"2
г) Газетные обвинения. В 1993-1995 годах коммунистическая ("Правда", "Советская Россия" и т.п.) и военная печать ("Красная Звезда"), а начиная с 1997 года и "Независимая газета" (подозреваемая многими в тесных связях со спецслужбами) стали прямо обвинять экологов (в том числе Гринпис России, председателя комитета по экологии Госдумы Т. Злотникову, А. Яблокова) в связях с западными спецслужбами и шпионской деятельности. И Т. Злотникова, и А. Яблоков в судебных процессах доказали беспочвенность и клеветнический характер подобных обвинений.
д) "Дело Никитина". Капитану первого ранга (в отставке) А.К. Никитину, сотруднику норвежской экологической организации "Беллона" и соавтору сводок по радиоактивному загрязнению северных морей в результате деятельности Военно-Морского Флота СССР/России ФСБ последовательно, на протяжении трех с лишним лет, начиная с 1997 года и по мере развала предыдущих, предъявляло 8 (!!!) разных обвинений, связанных со шпионажем и раскрытием государственных секретов. Тремя судебными инстанциями (последняя - президиум Верховного суда России) эти обвинения были признаны полностью беспочвенными. "Дело Никитина" привлекло внимание во всем мире: в его защиту выступили главы едва ли не всех западных держав, Европейский Парламент. А Международная Амнистия объявила Александра Никитина узником совести - первым в России после Андрея Сахарова. Трагикомично, но даже Генеральная прокуратура в обращении в Верховный суд России признала нарушения прав Никитина в ходе проведения следствия. Однако практически все офицеры ФСБ, занимавшиеся этим "делом", получили повышение по службе (наиболее яркий пример - В.В. Черкесов, переведенный в Москву и ставший сначала зам. директора ФСБ, а затем - генерал-губернатором Северо-Запада России). Этим был послан недвусмысленный и мощный сигнал по всей системе ФСБ: "Хватай экологов - получишь повышение!"
е) "Дело Пасько". Капитан второго ранга сотрудник газеты Тихоокеанского флота "Боевая вахта" Г.М. Пасько был арестован и обвинен в шпионаже после публикации ряда статей и видеофильмов о радиоактивном и химическом загрязнении, связанном с деятельностью ТОФ. Суд первой инстанции не обнаружил в действиях Григория Пасько ни шпионажа, ни открытия государственной тайны (признав нарушение служебных полномочий, что подпадало под амнистию). Считая себя невиновным и в этом, Пасько апеллировал к Верховному суду, куда обратилось и следствие ФСБ, настаивая на виновности Пасько в шпионаже. Как и в случае с Никитиным, задолго до вынесения судебного решения, все 12 следователей, ведших дело Пасько, получили поощрения вплоть до повышения по службе, а начальник территориального управления ФСБ по Приморскому краю был переведен в Москву опять же на должность заместителя директора ФСБ.
ж) "Воронежское дело". В 1998-1999 гг. в Воронеже, по договору штата Канзас с Воронежской областью, работала по организации программы обменов двадцатичетырехлетняя американка, специалист по русскому языку Джастин Хамильтон. По завершении срока работы она вернулась в США, а ФСБ за-явило, что ими была выдворена американская шпионка. Подробное описание всей этой детективной истории опубликовала канзасская газета "The Wichita Eagle" 9 августа 1999 года. Официальная причина "высылки" Хамильтон - интерес американки к "секретным экологическим картам". Поскольку по российскому законодательству никаких секретных экологических карт быть не может, ясно, что в региональном ФСБ дело было просто сфальсифицировано, по-видимому, с целью служебного продвижения его инициаторов.
з) Случай Дж. Хэндлера - И. Сутягина. В 1999 году в Институте США и Канады РАН готовил диссертацию по вопросам ядерного разоружения американский исследователь из Принстонского университета Джошуа Хэндлер, известный эколог и активист антиядерного движения, автор десятков опубликованных работ в этой области. Он привез с собой только что рассекреченные в США космические снимки советских ядерных баз, сделанные в 70-е годы американскими спутниками-шпионами. Он рассказывал мне, что его доклады, прочитанные на семинарах в августе 1999 года в Москве, вызвали большой интерес каких-то генералов. Через месяц, без предъявления обвинения, якобы в рамках дела Сутягина на квартире Дж. Хэндлера был произведен пятичасовой обыск. В ходе обыска были изъяты компьютер, дискеты, все рукописи и печатные материалы (включая старые газеты и журналы). Работники ФСБ настойчиво советовали Хэндлеру никуда не сообщать о происшедшем. Изъятие было откровенно топорным, явно не рассчитанным, что эти материалы попадут в суд. Так, например, при изъятии компьютера не было произведено описание содержащихся в нем файлов, изъятые дискеты также не раскрывались и описывались... по цвету наклеек! Понятые при обыске оказались сотрудниками ФСБ, что явно противоречит закону. Дж. Хэндлер немедленно обратился в посольство и к друзьям. Мы подняли шум в прессе России и за рубежом. Тогда ФСБ организовало демонстративную слежку и одновременно настоятельно порекомендовало посольству США посоветовать Хэндлеру покинуть страну. Мы просили его остаться, но посольство настояло на его срочном отъезде.
У меня мало сомнений в том, что в случае Дж. Хэндлера главной целью ФСБ было получение (несомненно, по просьбе Минобороны) долгое время бывших секретными американских космических снимков наших ядерных баз. Эти космические снимки можно было бы получить и легально, просто купив их в коммерческом отделе НАСА. Но это путь длинный. В Москве же надо было только найти правдоподобную причину для обыска. Такая причина была найдена в виде уголовного дела по разглашению государственной тайны, открытого против коллеги Хэндлера по Институту США и Канады Игоря Сутягина.
Накануне обыска у Дж. Хэндлера И. Сутягин был задержан ФСБ в городе Обнинске Калужской области. Сутягин - специалист в области ядерного оружия и совсем не эколог. Мы не сразу сообразили, что его арест может быть прикрытием акции по изъятию у Хэндлера нужной информации. Сейчас совершенно ясно, что ФСБ, арестовывая Сутягина, вообще не имела против него каких-либо компрометирующих материалов. Сутягин не имел допуска к секретным материалам и уже поэтому никак не мог раскрыть государственную тайну. Однако, объясняя арест Сутягина, представители ФСБ всерьез вменяют ему в вину то, что он пришел к каким-то выводам в своих аналитических работах по ядерному разоружению, которые экспертами признаны секретными. ФСБ в данном случае выступает в роли Фамусова, тоже собиравшегося в свое время запретить все науки.
и) "Дело Сойфера". 70-летний профессор Владимир Сойфер, заслуженный деятель науки России, возглавляет лабораторию в Институте океанографии Дальневосточного отделения РАН и одновременно является научным сотрудником Курчатовского института в Москве. Он - один из ведущих специалистов в мире по радиоэкологии (в частности, по радиоактивному загрязнению) морей, он разработал новые методы выявления малых загрязнений. Сотрудники ФСБ в июле 1999 года обыскали его офис и квартиру и обнаружили, что в своем служебном сейфе он хранил копии материалов (составленных, кстати, с его же участием) с грифом "секретно". Позднее ему инкриминировалось и то, что в одной из опубликованных статей он использовал в качестве основы для рисунка карту из этого материала (с которой, впрочем, им была убрана вся секретная информация). Обыск был произведен в пятницу вечером, а в ночь на воскресенье профессор Сойфер улетел из Владивостока в Москву. Если бы он этого не сделал, то, вне сомнения, был бы арестован в понедельник, и мы получили бы еще одного экологического героя. В Москве в защиту Сойфера выступили не только экологи и правозащитники, но и большая группа академиков - уж очень вопиющим оказался этот случай преследования ФСБ видного ученого-эколога.
В свое время, когда засекречивались его работы в этой области, Владимир Сойфер допустил ошибку, не настояв на том, что эти работы по закону не могут быть секретными. Более того, закон говорит о том, что официальные лица, допустившие засекречивание данных о радиационном загрязнении, несут юридическую ответственность. Наверное, профессор Сойфер нарушил инструкцию по обращению с секретными документами (он не должен был их копировать), но это не преступление, а проступок. А вот официальные лица, ранее засекретившие эти материалы, совершили настоящее преступление против национальной безопасности.
к) В дополнение к приведенным выше данным надо напомнить о двух случаях, когда стали известны документы, свидетельствующие о негативном отношении региональных представителей ФСБ к экологическим организациям. Первый документ касается знаменитого "Касимовского противостояния" - борьбы "Хранителей радуги" против планов строительства экологически опасного производства в Касимовском районе Рязанской области в 1998-1999 годах. Опасения "Хранителей" оказались совершенно справедливыми, что было подтверждено и судебными решениями, отменившими положительное заключение государственной экологической экспертизы на это производство. Начальник Касимовского отделения ФСБ, анализируя эту ситуацию, не только не находит добрых слов в адрес экологов, но персональную информацию о ведущих экологах направил... руководителю АО "Кротберс", против которого и выступали "Хранители радуги"!
Второй случай касается оценки ФСБ деятельности антиатомных активистов в Челябинской области. И здесь симпатии ФСБ оказываются явно на стороне предприятий-загрязнителей.
Именно эти случаи должны были находиться в досье, которое бывший директор ФСБ, бывший премьер-министр и действующий президент В.В. Путин имел в виду, когда говорил об экологах как шпионах. К сожалению, в этом досье тогда еще не могло быть сказано, что все эти дела провалились при попытке ФСБ доказать в судах вменяемые экологам преступления.
2. Кто виноват в конфликте между экологами и силовиками?
Экологи работают не скрываясь, выявляя угрозы национальной экологической безопасности и привлекая к ним внимание общества. ФСБ работает, обеспечивая, по идее, государственную безопасность, в том числе помогая Минатому и Минобороны сохранять государственные секреты. Наверное, понятие "национальная безопасность" находится в таком же отношении к понятию "государственная безопасность", как понятие "общество" к понятию "государство", то есть первое понятие шире второго. Отсюда следует первое если не противоречие, то различие в понимании проблемы экологической безопасности между экологами и службами безопасности: для нас это понятие, касающееся любых групп населения и природной среды, для них - в первую очередь, касающееся деятельности государственных структур.
Однако есть, по крайней мере, четыре более конкретные причины для конфликта экологов с силовыми структурами.
Первой (и главной!) причиной является нарушение российских законов со стороны ряда государственных структур. При принятии любого закона устанавливается, что все государственные учреждения должны в течение определенного срока (обычно для этого отводится несколько месяцев) привести свои ведомственные нормативные документы в соответствие с новым законодательством. Однако в Указе президента "О перечне сведений, отнесенных к государственной тайне" (Указ ╧ 1203 от 30 ноября 1995 года), не учтено законодательное запрещение засекречивания экологической информации (среди его 87 позиций есть немало прямо экологических положений). Утверждением этого перечня президент, на мой взгляд, нарушил Конституцию России, устанавливающую, что "Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом" (Конституция, ст. 29, ч. 4). Законом, а не указом!
24 января 1998 года Указом ╧ 61 Президент России "в связи с совершенствованием структуры федеральных органов исполнительной власти" переутверждает перечень сведений, отнесенных им в 1995 году к государственной тайне. В соответствии с указом, 36 федеральных министерств и ведомств должны засекречивать свои материалы. Почему, издавая Указ ╧ 61, президент сильно расширил им же подписанный всего четыре месяца назад перечень секретных сведений в законе "О внесении дополнений и изменений в Закон "О государственной тайне""? Каким из двух перечней теперь должны руководствоваться государственные органы и граждане? Что делать в случаях, когда по одному перечню сведения являются секретными, а по другому - несекретными? Президентский перечень относит к государственной тайне некоторые сведения, которые имеют к ней самое отдаленное отношение. Так, например, "сведения, раскрывающие существо новейших достижений в области науки и техники, которые могут быть использованы в создании принципиально новых изделий, технологических процессов в различных областях экономики..." (п.32). Не составляет большого труда подвести под это определение все без исключения новые научные разработки, изделия и технологии. Любые новые энергосберегающие технологии могут повлиять на экономику, да и новые способы разведения рыбы или лягушек или посадки лесов вполне можно засекретить в соответствии с этими требованиями.
Как хорошо высветили судебные процессы над А. Никитиным и Г. Пасько и другие нападки на экологов со стороны ФСБ, ни министр обороны, ни директор ФСБ, ни Генеральный прокурор не предупредили в форме официальных нормативных документов об открытости экологической информации после принятия соответствующих законов. Это позволило экспертам Минобороны (сделавшим вывод о секретности опубликованных А.К. Никитиным данных, связанных с радиационным загрязнением Севера) открыто заявлять в ходе судебного слушания, что они подчиняются в своей деятельности только приказам министра обороны.
В отношении указов президента, вступивших в противоречие с Конституцией и законами России в части засекречивания экологической информации, вина лежит на руководителе Главного правового управления Администрации, без визы которого не может появиться на свет ни один указ президента. В отношении федеральных министерств и ведомств вина в незаконном засекречивании лежит на министре юстиции, призванном следить за соответствием нормативных документов текущему законодательству. Впрочем, необходимо заметить, что все это не снимает персональной вины с любых официальных лиц, засекречивающих экологическую информацию, поскольку положения Конституции России обязательны для всех. В отличие от других законов, Конституция России является законом прямого действия. Последнее означает, что ее положения действуют непосредственно и не требуют каких-то дополнительных нормативных документов. Напомню, что в соответствии с Конституцией экологическая информация (буквально "факты и обстоятельства, создающие угрозу для жизни и здоровья людей") не может и не должна скрываться. Определяется ли такое сокрытие информации экологической неграмотностью или экологическим нигилизмом руководителей - не суть важно: в любом случае, засекречивая экологическую информацию, они совершают правонарушение.
Вторая причина конфликта экологов с силовиками достаточно заземленная и заключается в стремлении работников правоохранительных органов (ФСБ и Прокуратуры) сделать на преследовании экологов служебную карьеру. Экологи им представляются легкой добычей. И поскольку каждое открывающееся против экологов "дело" - независимо от его судебного завершения - оборачивается чинами, премиями, продвижением по службе, то они и действуют в этом направлении. Не снимая вины с конкретных преследователей экологов, главными виновниками такого положения следует назвать руководство ФСБ и Военной прокуратуры. Они только поощряют своих сотрудников за открытие дел против экологов, но недостаточно чувствительно наказывают их за провалы обвинения в судах.
Третья причина преследования экологов заключается в противоречии между требованиями экологической гласности и требованиями соблюдения государственной тайны. Это противоречие объективно, и оно связано, с одной стороны, с противоречивостью российского законодательства и, с другой стороны, с отсутствием нормативного регулирования понятия "экологическая информация".
В чем проявляется противоречивость законодательства? Ст. 55 ч. 3 Конституции России содержит шесть слов, ставящих под сомнение все конституционные права граждан: "...Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства" (выделено мною. - А.Я.).
Выделенные выше слова ст. 55 находятся в открытом противоречии со словами ст. 2 Конституции России: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью (выделено мною. - А.Я.). Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства".
В советское время в триаде "государство - общество - гражданин" интересы государства всегда были на первом месте. С 1991 года примат государства сменился на примат гражданина, и триада приобрела форму "гражданин - общество - государство". Однако этот революционный шаг в направлении строительства открытого демократического общества, закрепленный в Конституции России 1993 года, не мог быть столь же быстрым внутри каждого из нас. Пока из власти не уйдет поколение, воспитанное на советских догмах (то есть еще 10-15 лет), права личности, в том числе и право на свободу информации, будут постоянно нарушаться государством. Надо отметить, впрочем, что важной защитой конституционного права на открытость экологической информации служит то обстоятельство, что указанные в ч. 3 ст. 55 Конституции возможные ограничения экологических прав интересами "обеспечения обороны страны и безопасности государства" могут быть введены лишь федеральным законом, а федеральные законы не должны противоречить Конституции, то есть примату прав и свобод человека как высшей ценности.
Теперь о нормативном определении "экологической информации". По-видимому, ни у кого не вызывает возражения то, что к экологической информации надо отнести все сведения по состоянию окружающей природной среды, возможному ее изменению под влиянием деятельности человека и в первую очередь, конечно, "факты и обстоятельства, создающие угрозу для жизни и здоровья людей" (ст. 41 Конституции России). На практике же достаточно сложно определить, как далеко должен простираться анализ возможных "обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья". Например, с позиций Минобороны, материал корпуса атомной подводной лодки - государственная тайна. Однако эта информация исключительно важна для определения потенциальной опасности радиоактивного загрязнения в случае гибели лодки. Оказывается, корпус лодки, сделанный из титана, в тысячи раз быстрее приведет к радиационному загрязнению, чем стальной корпус (титан со сталью внутренних конструкций в морской воде образуют электролитическую пару, и процессы коррозии многократно ускоряются). Поэтому в случае гибели лодки информация о материале ее корпуса становится едва ли не важнейшей экологической информацией. Другой пример: характер и количество топлива на ракетах. С точки зрения угрозы для жизни и здоровья населения принципиально важно знать, какое (и в каком количестве) топливо есть в запускаемой ракете, - от этого зависит тяжесть загрязнения территории при запуске спутников (население около 2% территории России сталкивается с проблемой космического загрязнения, и, как известно, подавляющая часть космических программ имеет военную направленность).
Примерам подобного рода, где экологическая информация тесно переплетается с закрытой оборонной информацией, несть числа. Необходимо компромиссное решение вопроса, как быть, если рассекречивание одной и той же информации, с одной стороны, ослабляет обороноспособность государства, а, с другой стороны, усиливает безопасность общества и граждан. Такая коллизия может быть решена для каждого конкретного случая ответом на вопрос: что важнее для общества? Например, что важнее для обеспечения здоровья и жизни населения: секретить данные о старых атомных подводных лодках или предупредить жителей об их дислокации и ядерно-радиационной опасности и предпринять в этой связи какие-то превентивные меры. Трагедия "Курска" в августе 2000 года показала, что цена секретности может быть неприемлемо высокой - жизни десятков подводников. Если бы сообщение об аварии подлодки не задержалось бы на много часов из-за пресловутой "военной секретности", а было бы мгновенным, в распоряжении спасателей оказались бы те самые часы, которые, возможно, позволили бы спасти десятки жизней.
Случаи А. Никитина и Г. Пасько показывают, что открытое противостояние "военные - экологи" не дает перспектив решения этой коллизии. В зависимости от общеполитической обстановки то одна, то другая сторона будут одерживать лишь временные победы. А для общества нужно искать надежное, долгосрочное и легальное решение этой объективно существующей проблемы. Силовики должны признать (в полном соответствии с Законом "О безопасности" 1993 года), что государственная безопасность включает в качестве важнейшей составляющей экологическую безопасность. Поэтому они должны рассматривать экологов не как врагов, а как союзников в обеспечении государственной безопасности.
Удивительно, но ни военные, ни прокуратура, ни атомщики не хотят получить нормативно определенное понятие "экологической информации", предпочитая каждый раз идти на конфликт с общественным мнением и терпеть поражения в судах. Экологи же, сразу после ареста А. Никитина, неоднократно ставили перед ФСБ и Госкомэкологией вопрос о необходимости принятия такого нормативного документа. Тем более что есть прекрасная основа для этого как в виде принятого на международном уровне развернутого определения понятия экологической информации (Орхусская конвенция о доступе к экологической информации 1998 года), так и в отечественном законодательстве. К сожалению, Орхусская конвенция не подписана Россией до сих пор именно ввиду отрицательного отношения к ней ФСБ.
Минатом России должен был, в соответствии с Государственной программой обеспечения защиты государственной тайны (1997 год), разработать "методологию определения сведений, подлежащих засекречиванию". Сроки выполнения этой работы (1998 год) уже давно прошли, а ее результаты остаются тайной за семью печатями.
Четвертая причина обострения отношений между экологами и силовиками в основном психологическая. Начиная с советских времен, экологи всегда выступали как наиболее социально активная часть общества. Мощное экологическое движение в определенной степени оказалось одной из причин распада СССР (Украина проголосовала на референдуме за выход из СССР под лозунгом "Москали сделали нам Чернобыль"). В силовых структурах велико сожаление по поводу распада СССР, велико влияние коммунистов. И поэтому многие сотрудники этих ведомств инстинктивно видят в экологах своих противников, врагов, причину свалившихся на страну откуда-то сверху всех бед и неприятностей. В их глазах экологи - враги, ничего хорошего от них ждать не приходится, а вот неприятности могут быть. Эти люди не понимают (и не хотят понять!), что первопричинами экологических бед СССР/России была сверхмилитаризованная экономика и приоритет интересов тоталитарного государства над интересами и правами личности.
3. Что же делать для разрешения конфликта?
Отношения экологов с властями не могут быть безоблачными, и более того - экологи всегда должны "давить" на правительство, заставляя его учитывать не только краткосрочные, но и долгосрочные последствия принимаемых хозяйственных и политических решений. Здесь возможна только формула партнерства - партнерства государства и общества в решении экологических проблем России. Без поддержки общества государство не сможет решать экологические проблемы, но и общественные организации одни не могут решать эти проблемы без активного участия государства.
Экологические организации являются (по разным причинам) одними из самых активных групп, поддерживающих идею правового государства ("диктатуру закона", по выражению действующего президента), и активно строящих в России гражданское общество. Возникает вопрос: можно ли считать случайным, что атаки на нас начались в 1995-1996 годах, когда исполнительная власть начала широкомасштабное нарушение законов, и заметно интенсифицировались в самое последнее время, когда движение России по пути строительства гражданского общества явно затормозилось, если не повернуло вспять?
Ответ на этот вопрос важен для определения правильной тактики "зеленых". Если все эти нападки случайны, то не стоит обращать на них особого вынимания и экологам надо работать над решением экологических проблем, как и раньше. Если нападки не случайны, то надо активно защищаться и думать, как преодолеть эту возникшую проблему. Стратегически экологам необходимо получить такую поддержку в обществе, чтобы атака на экологов стала бы опасной для карьеры любого чиновника. Тактически - надо не только опротестовывать несправедливые обвинения в судах, но и добиваться адекватного наказания каждого должностного лица, препятствующего реализации конституционных экологических прав граждан.
При решении сколько-нибудь крупных экологических проблем альтернативы контакта экологического движения с государственными структурами (в том числе правоохранительными) просто нет. Теоретически существует возможность получить каким-то образом мощную общественную поддержку и тем самым вынудить силовые ведомства самим искать контакта с "зелеными". Однако я скептически отношусь к реализации этого пути, по крайней мере, в пределах обозримого будущего (3-5 лет). Конечно, можно избегать каких-либо контактов с властными структурами в сфере экологии. Но тогда надо отказаться от решения крупных проблем и развешивать скворечники.
В кандидатской диссертации нашего президента слова "экология" и "устойчивое развитие" употребляются многократно. По крайней мере, несколько министров (включая премьер-министра) должны были изучать основы экологии в студенческие годы. Если знают об экологии, но действуют антиэкологично, то налицо экологический нигилизм, переходящий в экологический авантюризм. В этих условиях наши просьбы и апелляции к власти не будут услышаны. Экологи должны найти способы "уважать себя заставить". Среди возможных путей:
- инициация и выигрывание судебных процессов по экологически неправомерным решениям властей;
- перевод дискуссии в плоскость и области, где властям будет трудно уклониться от диалога;
- действие через международные финансовые и политические структуры, которые более открыты для обсуждения экологических проблем;
- объединение усилий с другими общественными силами, заинтересованными в строительстве гражданского общества и правового государства;
- поиск массовой поддержки экологического движения в обществе.
И в заключение три условия, которые мне кажутся необходимыми и достаточными для налаживания конструктивного диалога между силовиками и экологами:
1. необходимо привести ведомственные нормативные акты, касающиеся секретной информации, в соответствие с Конституцией России и законами, связанными с экологической информацией;
2. руководство ФСБ и Прокуратуры не должно огульно поощрять своих работников за открытие дел против экологов до их судебного подтверждения. Работники правоохранительных органов должны ощутимо и примерно для других наказываться за экологическую неграмотность и экологический нигилизм;
3. необходимо нормативно определить понятие "экологическая информация" на основе международно признанных определений и с учетом российского законодательства.