экология и права человека
Содержание и поиск
Последний выпуск
Предыдущий выпуск
|
Союз "За химическую Безопасность" экология и права человека |
Об издании Содержание и поиск Последний выпуск Предыдущий выпуск |
журнал Индекс
|
| Выпуск 474, 4 сентября 2001 |
Право на жизнь без шпиономании
ЭКОЛОГИ ВХОДЯТ В ГРУППУ РИСКА
СТРАНА, НЕ ВЕРНУВШАЯСЯ С ХОЛОДА
Гражданам СССР вечно казалось, что шпионы, как ржа, подтачивают
их земное благополучие или, как тати ночные, пытаются у них что-то
ценное украсть (хотя, кроме сталинских портретов и кучи металлолома
из фондов раннего ВПК, красть было нечего). Собственно, очень большая
"зашпионированность" советских людей объяснялась как раз редкостью и
элитарностью шпионской профессии вообще и ее контингента в СССР в
частности. Шпионы были, как инопланетяне: никто не видел их своими
глазами, но читали в газетах, и шурин с ними встречался (если верить
шурину). Шпионы попадались в самых неподходящих для шпионажа местах.
Перечитайте повести Гайдара-деда, Аркадия Петровича.
Шпион ухитрился залететь в прозаическую, совсем не "режимную",
квартиру Сережи из "Судьбы барабанщика" и упорно таскался за парнишкой
всю повесть, пока тот его не застрелил. Шпионы бродили вокруг Артека,
поджигали военный завод в повести "Дым в лесу" (видно, чтобы огонь
осветил новые советские разработки, хотя логичнее было бы украсть
чертежи).
Словом, "войдешь в трактир - сидит шпион, войдешь в сортир -
сидит шпион".
Естественно, при таком изобилии шпионов и иностранных разведок на
них на всех не хватало советских граждан, желающих оказать им посильное
содействие (хотя врагов народа, по данным НКВД, было 120% населения).
Видимо, поэтому несчастный Бухарин оказался в штате сразу английской,
германской и даже японской разведок. При таком спросе как было не
поработать по совместительству!
И вот закончился сталинизм, но шпионы не иссякли. Напротив, их
продолжали фабриковать даже из правозащитников, как будто зарплата
чекистам идет за "шпиономесто". КГБ становится "фабрикой грез", наследуя
методику НКВД. При этом КГБ не делал особого различия между "шпионажем"
и "изменой Родине". Логично! Если ты изменяешь Родине, то с кем?
Правозащитник - диссидент - изменник - шпион. Кто КГБ не грешен и
компартии не виноват? Только тогдашние "идущие вместе". Все диссиденты
были потрясены, когда Натану Щаранскому и в самом деле дали 64-ю статью.
Измена Старой площади, Кремлю и Лубянке (локализация Родины в
представлениях советских - и российских! - спецслужб) заключалась в
предании гласности имен и мест работы отказников. Их не выпускали из
СССР якобы из-за служебной их секретности. Щаранский опубликовал места
их "секретной" работы, и получилось, что никакой секретности у отказников
не было.
Но гласность не излечила КГБ от мании преследования. Щаранский получил
целых 13 лет с первого захода вместо классических семи по 70-й статье.
Но это, скажете вы, пережитки советского строя, родимые пятна
тоталитаризма. Ведь в 1991 году свет воссиял над башнями Кремля и над
твердынями Лубянки.
Свет-то воссиял, но ФСБ продолжает ловить мнимых шпионов с
прагматическим упорством, целеустремленностью и ясностью мысли,
побуждающими некоторых граждан ловить в своем стакане зеленых чертей.
Что опять-таки наводит меня на мысль, что зарплату в этом ведомстве
выдают не только сдельно, но и "пошпионно".
Особенно не везет ученым, чаще всего экологам. Это прямо-таки группа
риска. По отношению к ним осуществляется настоящая инквизиция. Боюсь, что
дело в том, что в девичестве советская наука вытекла из военных разработок,
финансировавшихся в первую очередь. "Летчики, пилоты, бомбы, пулеметы".
Шарашки, ракеты, ведомство Берии, курировавшее атомную бомбу... Не
могу вспомнить никого из крупных ученых 30-х годов, не занятых прилежным
изготовлением смерти распивочно и навынос, кроме Н.Вавилова и
Н.Тимофеева-Ресовского. Да и последнего, по-моему, до сих пор попрекают:
как он смел работать в своей генетике не в СССР, а в Германии?
Ученые сидели в "почтовых ящиках" - расконвоирование после шарашек.
А бесчисленные Арзамасы-Х и Красноярски-У? Творчество за забором
протестов не вызывало: за забором были мясо, колбаса и отдельная квартира
с горячей водой.
Может быть, поэтому спецслужбы и решили, что ученые - часть армии и
обороны (то есть "оборонки"), что они все на службе и обязаны соблюдать
устав. И, главное, не общаться с иностранными коллегами - армией противника.
С 1992 года протянулась эта цепочка лжешпионов, лжеизменников, плодов
художественного монументального зодчества КГБ (ФСБ). Тихий химик Вил
Мирзаянов, безобидный эколог Александр Никитин, литературно одаренный
журналист Григорий Пасько... Шпионаж Игоря Сутягина выразился в чтении
российских газет и в составлении дайджестов из них для коллег-американцев.
Не брезгуют в ФСБ и дипломатами. То Платон Обухов "изменит" в форме
детективного очередного своего романа. То некто начнет шпионить на
Зимбабве в системе "Аэрофлот". То Валентин Моисеев "поможет" Южной
Корее стать сверхдержавой. Немного экзотики у политтехнологов с Лубянки:
не все же США да США, а о Гвинее-Бисау ни полслова!
В.Данилов "шпионил" на Китай в виде официального контракта, а
океанолог Сойфер, видимо, сообщил некие секреты рыбам, чтобы они их
пересказали на том берегу.
С таким жерновом на шее, как наши спецслужбы, нам не вернуться
"с холода". С нашей вечной мерзлоты.
В.Новодворская, "Новое время", 2 сентября 2001 года
ЧЕМ БОЛЬШЕ У НАС СЕКРЕТОВ, ТЕМ БЕЗРАЗМЕРНЕЕ ЛИНИЯ ФРОНТА
Адвокат Юрий Шмидт представлял в суде интересы капитана I
ранга Александра Никитина, который обвинялся в шпионаже и
разглашении государственной тайны за участие в составлении доклада
для норвежской компании ВеНопа "Северный флот - потенциальный источник
радиоактивного загрязнения региона". Дело Никитина оказалось счастливым
исключением среди прочих "шпионских" процессов: капитан был полностью
оправдан.
О том, как появляются государственные секреты, кто такие шпионы и
как их можно изобличить, корреспондент "НВ" Наири Овсепян беседует с
Юрием Шмидтом
Телефон шпиона и покрышка "мерседеса"
- Предположим, вы оказались на месте спецслужб, и перед вами встала
такая задача: добиться обвинительных приговоров по делу "шпионов"
Пасько, Никитина, Моисеева, Сутягина. Какие законы и уголовные статьи
вам помогли бы больше всего?
- На месте спецслужб я бы перед собой такую задачу не ставил - чтобы
не позориться. Вообще возникновение подобных дел я считаю результатом
совпадения интересов нескольких ведомств, причем интересов, не имеющих
ничего общего с интересами страны. Работая с делом Никитина, я был крайне
удивлен низкой профессиональной подготовкой как оперативных, так и
следственных подразделений - тех самых органов, вокруг которых годами
создавалась легенда об их высочайшей квалификации. Поймать настоящего
шпиона - дело непростое. Он подготовлен, профессионален, высоко
квалифицирован, умеет прятать концы в воду. В фильмах про чекистов мы
видим, как настоящие шпионы пользуются специальной техникой - тайнопись,
шифры, коды, тайники, закладки.А квазишпиона можно слепить из кого
угодно. По делам Никитина и Пасько было первый интерес - интерес ФСБ.
Второй - интерес военного ведомства, стремящегося создать тотальную
атмосферу секретности во всем, что касается Вооруженных сил. Что
установлено: весь "шпионский" арсенал начинался и заканчивался на уровне
домашнего телефона. Правда, Пасько - более продвинутый человек, к тому же
работающий журналист, у него хоть компьютер был. Но "органам" что-то такое
нужно выдавать на-гора, нужно показывать, что они существуют не напрасно.
Кроме того, по моему мнению, весь период правления Ельцина ФСБ пыталась
скрытно проводить собственную политическую линию, идущую вразрез с
политикой президента. Итак, первый интерес - интерес ФСБ. Второй - интерес
военного ведомства, стремящегося создать тотальную атмосферу секретности
во всем, что касается Вооруженных сил. Что и доказывает жалоба Никитина,
которая будет рассматриваться 12 сентября в Москве.
- В чем суть этой жалобы?
- Сухая формулировка такова: "О признании недействительным с момента
издания пункта первого приказа министра обороны No 055 от 10 сентября 1996
года "Об утверждении перечня сведений, подлежащих засекречиванию в
Вооруженных силах РФ". Дело в том, что наша армия и по сей день живет не
по законам страны, а по приказам министра обороны. За пять лет, что я
занимался делом Никитина, я общался с военными специалистами, в частности
с теми, кто был приглашен в качестве экспертов по делу Никитина. И дело тут
порой доходило до полного анекдота. Например, на вопрос, почему при даче
заключения они не руководствовались законом о государственной тайне,
эксперты отвечали, что закон этот в Вооруженных силах приказом министра не
объявлен. А вот тот самый приказ, в котором говорится, что следует считать
государственной тайной, объявлен. Здесь было бы уместно спросить: а
конституцию России министр тоже должен объявлять специальным приказом?
Закон о государственной тайне содержит исчерпывающий перечень сведений,
которые эту самую тайну составляют. При этом отдельно оговорены сведения,
которые ни при каких условиях не подлежат засекречиванию. По приказу же
министра секретным следует считать абсолютно все. Потерпел аварию или был
сбит военный вертолет - вступает в силу один из пунктов приказа министра
обороны: "сведения о потере вооружений или военной техники". Секретно.
Погибли, скажем, в Чечне наши бойцы - "сведения о потерях личного состава".
Тоже государственная тайна. За разглашение - уголовная ответственность.
Выходит, если спустило колесо на известном "мерседесе" Павла Грачева,
который подписывал этот приказ, то и это - данные "о потере вооружения",
или "о конструктивных недостатках военной техники".
Охрану этой безразмерной тайны обеспечивает целая армия сотрудников.
Вот с этим тотальным незаконным засекречиванием решил поспорить Александр
Никитин.
- Была ли в деле Никитина разница между действиями военного ведомства и
спецслужб?
- Следователи ФСБ откровенно страховали себя, прячась за спины военных. Я
иногда не выдерживал и говорил: послушайте, что же вы вообще дурью маетесь,
какие же это секреты, если подходить разумно? А они отвечают: "Это не мы,
у нас есть заключение военных экспертов". На пресс-конференциях я не
раз приводил самый яркий пример "секретов". В одном из экспертных
заключений было написано буквально следующее: "...на вопрос о том, какой
ущерб нанесли разглашенные Никитиным сведения, ответ дать не можем ввиду
отсутствия в Вооруженных силах методики его определения. Вопрос о том,
были ли сведения, разглашенные Никитиным, ранее опубликованы в открытых
(общедоступных) источниках, не входит в компетенцию экспертов". И на этом
заключении стоит гриф "Секретно". Я говорю следователю: вы сами-то можете
объяснить мне, что в этой бумажке секретного? Он отвечает: да, конечно,
ничего секретного здесь нет, но таков порядок. И вот поэтому одни порядок
устанавливают, а другие, понимая, что этот порядок, мягко говоря,
противоречит не только интересам государства, но и элементарному здравому
смыслу, этим порядком прикрываются. Всем удобно.
Но все же не то тысячелетие на дворе, и мириться с этим безобразием
люди не хотят.
Секрет министра и кого надо окучивать
- Вы сказали, что шпионом можно сделать каждого, но для этого все-таки
надо подводить "злоумышленников" под какую-то статью...
- В Уголовном кодексе это статьи 275, 276 УК - "государственная измена"
и "шпионаж", статья 283 - "разглашение государственной тайны". В качестве
административного акта в первую очередь должен применяться закон о
государственной тайне, который и определяет, что есть гостайна, за
разглашение которой можно пойти под суд. Но на практике, как я уже сказал,
закон о государственной тайне отодвигается на второй план. Потому что
специалисты того ведомства, внутри которого сосредоточены "разглашенные"
сведения, руководствуются своими ведомственными инструкциями и приказами,
составленными отнюдь не на основе закона о гостайне. Основной принцип
здесь - как бы побольше засекретить. Хотя подобные ведомственные перечни
должны составляться только в рамках тех категорий, которые в общем виде
сформулированы в этом законе.
- Выходит, не каждый все-таки может угодить в шпионы, но в каких-то
областях спецслужбы ведут себя особенно настороженно. Чего стоила попытка
поставить под контроль все контакты российских ученых с иностранцами.
Попытка не удалась. Но настороженность, безусловно, осталась. Где, в каких
областях она проявляется особенно четко?
- Да, есть определенные профессии повышенного риска. Это все, кто в своей
работе связан с поиском и распространением информации. Это журналисты,
это ученые, которым необходимо и получать информацию, и контакты со
своими коллегами поддерживать, и зарабатывать тоже неплохо было бы, в том
числе и работая по контрактам. Это экологи, правозащитники, которые "суют
нос не в свои дела" - в те сферы, которые государство хочет закрыть. Именно
эти люди и оказываются сегодня на скамье подсудимых.
Вроде сегодня мы живем в другой стране, с другими принципами
государственного устройства, но вот эти инертные, косные структуры -
спецслужбы, Вооруженные силы, - они по своей внутренней сути не могут не
реализовывать заложенный в них и десятилетиями накапливаемый потенциал.
Одним из главных достижений перестройки у нас было то, что еще на ранних ее
стадиях отменили статьи Уголовного кодекса, по которым людей преследовали за
убеждения. Это и печально знаменитая 70-я статья: "антисоветская пропаганда
и агитация", статья о распространении клеветнических измышлений "без цели
подрыва или ослабления советской власти" - статьи, по которым карали за
демонстрации и забастовки. Фактически статья 275 - "государственная
измена" - единственная, по которой можно привлекать за сбор и
распространение информации. С известной натяжкой ее можно использовать в
качестве инструмента идеологической борьбы. Понятно, что по ней нельзя
привлечь каждого. Ну а если очень хочется... И есть вот эти профессии
повышенного рийка. Журналистов власть никогда не жаловала, и это понятно
(кроме своих карманных, которых она держит на коротком поводке). Экологов
власть не любит вообще, ни в одной стране. Потому что они слишком много
суют нос в дела, которые хотели бы скрыть определенные ведомственные
структуры. Правозащитники в нашей стране, по мнению спецслужб, - это прямые
наследники диссидентов. Совершенно распустились. И их, конечно же, нужно
окучивать, окучивать и окучивать. И многие ученые туда же - не хотят жить
на нищенскую зарплату, хотят зарабатывать какие-нибудь деньги, заключать
какие-то взаимовыгодные договоры с тем же Китаем, как Данилов, с Англией,
как Сутягин. Вот с ними и разбираются.
- Почему Никитину "повезло" больше, чем, скажем, Пасько? С ним
разобраться, как вы говорите, не удалось. Он полностью оправдан, а дело
Пасько отправлено на новое рассмотрение.
- Не потому ли,что Никитина защищал Юрий Маркович Шмидт, а Пасько он не
защищал? Шучу, конечно. При том, что эти дела, безусловно, очень похожи,
фактура все-таки в чем-то различная. В деле Никитина был один, безусловно,
выигрывающий ход, решивший всю партию, а также сочетание целого ряда
благоприятных факторов,которые так совпадают, ну я не знаю, один раз за
столетие. Конечно, он был не виновен, но в чем-то ему и повезло.
Но дело Пасько еще слушается, подождите, может, оно закончится тем же.
Хочу в это верить.
Радиоактивное море и экология вопроса
- В законе прямо сказано, что сведения, касающиеся экологии, не могут быть
засекречены. На чем основываются спецслужбы, когда раскручивают процессы
против экологов?
- Расчет всегда один: на карманных "специалистов", которые всегда дадут
нужное заключение. В деле Никитина я направил множество собственных запросов
крупнейшим специалистам, в том числе в области экологии. Я просто
посылал ксерокопию текста, который инкриминировался Никитину. Я получил
прекрасно аргументированные ответы, подтверждающие, что доклад имеет
прямое отношение к экологии, поскольку аварии на атомных подводных
лодках связаны с выходом (или угрозой выхода) радиации за пределы
замкнутого пространства, с повышением уровня радиоактивности в окружающей
среде, с гибелью личного состава либо с его переоблучением и так далее.
Следователь, получив от меня эти заключения, тоже провел экологическую
экспертизу. Недолго думая, он поручил ее Госкомитету по
охране окружающей среды - замкнутый круг, да? Вопрос: имеет ли отношение
к экологии, написанное Никитиным? И вот мы получаем заключение экспер-
тизы. Все оно состояло из таблицы, в одной графе которой было написано:
глава такая-то, раздел такой-то, а в следующих двух графах стояли заглавия:
"К экологии относится" и "К экологии не относится". И вот была сделана
такая разборка: глава вторая - не относится. Глава четвертая - относится
частично, глава пятая - не относится. Конечно, главы, написанные лично
Никитиным, к экологии не относились...
Мы показывали эту "экспертизу" многим ученым с мировым именем, они
поднимали брови в изумлении: как?! Вот это не относится к экологической
проблематике! А этих "экспертов", кстати, тогда никто и не увидел - их
даже суд не стал вызывать.
Насколько я понимаю, в деле Пасько эти вопросы решались точно так же.
"Свои" ученые всегда скажут, что информация о сливе жидких радиоактивных
отходов в море к экологии не относится. И впрямь, какое отношение к
экологии вообще имеет загрязнение окружающей среды?
- Дела Никитина, Пасько, Моисеева и прочие известные дела - это все-таки
правозащитные процессы или уголовные?
- Этот вопрос требует длинных пояснений. Задача правозащиты как таковой -
я имею в виду не профессиональной защиты в лице адвокатов - это не всегда,
не во всех случаях добиваться полного оправдания. А защищать именно
нарушаемые права человека. Зачем, скажем, в Красноярске больного физика
Данилова держать под стражей? По всем данным, которые нам известны об этом
деле, он не представляет такой общественной опасности, чтобы держать его
в тюрьме, да еще в таком состоянии. Этого достаточно, чтобы правозащитники
требовали его освобождения до суда. Я, когда еще не мог доказать людям, что
Никитин невиновен, в публичных выступлениях делал акцент на нарушении его
прав. Так, первые два месяца в тюрьме к нему не допускали избранного
защитника - ФСБ навязывало ему своего. И первый лозунг наш по правозащитной
линии был обеспечить Никитину право на защиту. Далее, когда следствие
отказывалось ознакомить его с теми самыми приказами министра обороны, на
основании которых ему предъявлено обвинение, общественность была
мобилизована под лозунгом: обеспечить права Никитина на получение
возможности знакомиться с материалами собственного дела. Таких этапов было
несколько, мы не забегали вперед, и только когда я смог привести конкретные
доказательства, что Никитин невиновен - а это пришлось долго и терпеливо
доказывать именно правозащитной общественности, - тогда на повестке дня
встал лозунг: прекратить это позорное дело.
- А что известно о тамошних "ответных мерах"? Я имею в виду, может, это не
сугубо российская практика - уголовные разборки с теми, кто занят работой,
которая спецслужбы нервирует?
- Я, откровенно говоря, не люблю никакие спецслужбы - ни наши, ни
тамошние. В принципе не люблю, хотя понимаю, что они нужны. Конкретных
случаев привлечения к уголовной ответственности на Западе людей столь же
очевидно невиновных, как Никитин и Пасько, я не припомню. Все громкие дела,
которые нам известны, - это Эймс, Хансен, какие-то другие, все они касались
завербованных шпионов, агентов-профессионалов.
Главное благо там - они не грешат этой самой тотальной секретностью.
Например, известно точно, до одного человека, какое количество людей в
Соединенных Штатах являются секретоносителями. Помимо этого, постоянно
рассекречиваются огромные массивы текущей документации. Во время процесса
Никитина, встречаясь с общественностью и журналистами, я не раз повторял:
тотальное засекречивание делает линию фронта безразмерной, с успехом
защищать ее невозможно. Изменился мир, многократно возросли возможности
спутниковой, электронной разведок, совершенно иными стали средства
коммуникации. У здравомыслящих людей тотальное засекречивание вызывает
только скепсис. Безразмерное понятие государственной тайны стирает в
сознании людей грань между действительными и мнимыми секретами. Ну что
должен думать ученый, когда читает в иностранных изданиях то, что у нас
лежит за семью печатями? И вот что парадоксально: из дела Никитина
ответственные за защиту гостайны службы сделали вывод прямо противоположный
тому, о чем я сейчас сказал. Режим секретности в Вооруженных силах резко
усилили, доступ к "закрытой" литературе для сотрудников научных учреждений
ужесточили. Массив засекреченной информации значительно возрос.
"Новое время", 2 сентября 2001 года